Николай Равич - Две столицы

Сам Семён Романович был человеком оригинальных и передовых суждений, твёрдого и независимого характера и не боялся вступать в резкие споры с императрицей и отстаивать своё мнение.

Семён Романович открыто выражал возмущение приговором Радищеву, осуждал проводимую Екатериной политику «вооружённого нейтралитета», вовсе не считал французскую революцию «временным бунтом черни», «а только естественным ходом истории», доказывал бессмысленность возвращения Бурбонов во Францию. Он был против раздела Польши, считая его «противным идее справедливости», и добился отмены соглашения Англии с Екатериной по вопросу о заселении Крыма английскими каторжниками. Наконец, он был против замещения русских дипломатических постов за границей иностранцами, называя их «невеждами и проходимцами».

Впоследствии, при Павле, он отказался от звания канцлера империи, и разгневанный Павел конфисковал его имения, которые вскоре возвращены ему были Александром.

Рано начав дипломатическую карьеру советником посольства в Вене, когда возникла первая турецкая война, Семён Романович волонтёром поступил в действующую армию и отличился при Ларге и Кагуле. В 1783 году он был назначен полномочным министром в Венецию, а в 1785 году в Лондон. С тех пор и до самой смерти он жил в Лондоне безвыездно. Благодаря своему умению приспособиться к английским нравам, манере держать себя при дворе и в обществе, богатству и щедрости он пользовался всеобщим уважением. Связи его были многообразны, и он превосходно знал всю механику английских государственных учреждений, у него было множество друзей в обеих партиях парламента, в королевском тайном совете, среди банковской и торговой буржуазии. Огромные деньги, государственные и личные, тратились им на подкуп людей. Банкир, которому грозит банкротство, издатель газеты, нуждающийся в средствах, кандидат в парламент, которому не хватало денег на предвыборную кампанию, аристократ, проигравшийся в карты всегда могли получить чек у русского посла, оставив взамен него небольшую расписочку. Вместе с тем Семён Романович Воронцов — единственный из послов, запросто садившийся с королём за карточный стол, — считал, что основной опорой его политики должно быть соответственно подготовленное общественное мнение. И когда Питт обратился к парламенту, требуя кредитов на войну с Россией, и стал спешно вооружать в Портсмуте флот в тридцать шесть кораблей и двенадцать фрегатов для нападения на Кронштадт и Петербург, он получил от русского посла через министра иностранных дел Лидса письмо.

«Предупреждаю вас, — писал Воронцов, — что я буду всеми средствами стараться, чтобы английская нация узнала о намерениях, столь противных её интересам. Я убеждён в здравомыслии английского народа и надеюсь, что громкий голос общественного мнения заставит Вас отказаться от несправедливого предприятия».

Вслед за этим Воронцов направил послание, в котором убедительно доказывал, что «Питт ведёт Англию к разорению посредством уничтожения её торговли с Россией, ради интересов, ей чуждых», всем членам парламента и партии вигов, оппозиционной правительству. Груды материалов подобного рода были разосланы всем крупнейшим торговым домам в Сити и во все промышленные города вроде Манчестера, Бирмингема, Лидса, Уекфильда и т. д. По всей стране началась волна митингов с требованием к парламенту выразить недоверие Питту. Ежедневно более чем в двадцати газетах стали печататься статьи, поносившие Питта и требовавшие его отставки. В Лондоне на всех домах, даже на здании парламента, появились надписи: «Не хотим войны с Россией, долой Питта». Часть министров демонстративно вышла из правительства. По требованию парламента готовившийся к походу флот был разоружён. Глава оппозиции Фокс открыто стал подбирать кандидатов в будущее правительство. Наконец король предложил Питту послать секретаря своего совета Фалькенера для переговоров в Россию. Питт вынужден был отступить и согласился.

Фалькенер прибыл в качестве путешественника, держа верительные грамоты, уполномочивающие его на переговоры, в кармане, с тем чтобы предъявить их, если предварительные условия будут приемлемыми.

Основная задача Англии была — сохранить Турцию от разгрома.

Фалькенер представился императрице и, несмотря на сухость и сдержанность своего характера, был поражён великолепием дворцовой обстановки и тем богатством придворного быта, которое удивляло каждого иностранца, попадавшего в «Северную Пальмиру».