Ашот Мелик-Шахназаров - Олимпионник из Артаксаты

Многие надеются, что я изменю это решение. Нет, этого не будет! Казне нужны деньги для содержания войска, для устройства государственных дел. Оставшихся у церкви богатств более чем достаточно, чтобы прокормить священнослужителей и позаботиться о духовной пище народа. Я знаю, что духовники хотели бы к себе того же уважения, каким пользовался святой Григорий Просветитель. Но они забывают, что он заслужил признание своими страданиями и трудами. Пусть наши священники посвящают больше времени устройству школ, больниц и другим богоугодным делам. Пусть церковь остаётся совестью народа, хранительницей семейного очага. Пусть она несёт людям просвещение, знание, грамоту.

Царь снова поднялся с трона и торжественно произнёс:

— Царская власть будет способствовать благотворным делам церкви, будет защищать её самостоятельность. Армянские католикосы никогда не будут ездить на миропомазание в Кесарию!

Он тяжело опустился на трон и промолвил:

— Я кончил. Пусть несогласные со мной возьмут слово и без опаски выскажут свои мысли.

В зале наступило долгое молчание. Нахарары понимали справедливость доводов царя, но были обескуражены его стремлением ускорить неугодное им дело создания постоянного войска. Это ослабляло их и усиливало царя. Церковники были рады, что царь, получивший корону из рук византийского императора, проявил верность заветам Папа и обещал не направлять католикоса на миропомазание в Кесарию. Для них это означало также, что доходы церкви не будут переправляться в Византию, что всё останется в стране. А это в значительной мере возмещало потери церкви от угодий, отобранных царём. Пап был мудрым царём, и Вараздат неспроста стремился сохранить и развить его начинания.

В залу вошли слуги с подносами, заставленными угощениями и напитками. Это было очень кстати. Пока слуги обносили едой, можно было поразмыслить над словами царя.

Первым поднялся католикос Усик. Он оправил свою серую рясу, подпоясанную тонким шерстяным шнуром, передвинул ближе к темени шёлковую скуфью и начал говорить степенно и негромко. Католикос воздал должное дальновидным решениям царя и обещал умножить богоугодные деяния церкви.

— Однако, — сказал Усик, — мы должны помнить, что простое увеличение числа школ мало что даст. Обучать детей грамоте — значит обучать их греческому языку. От этого мало пользы. Разве что они смогут понимать богослужения на греческом языке. Но мы уже повсеместно переходим на наш родной язык, а для написания армянских церковных текстов пользуемся греческими письменами. Правда, они мало подходят к звукам нашей речи. Бог обделил наш богатый язык письменами. Однако мы не станем падать духом, мы будем продолжать распространение грамоты, используя буквы наших единоверцев из Византии, даже если это вызовет недовольство персов.

После католикоса слово взял владельный бдэшх Нихоракана. Это был крупный, грузный мужчина средних лет с бритой головой и приятным, мягким голосом.

— Не всё так просто, царь, — начал он. — Я говорю от имени тех нахараров и бдэшхов, чьи владения граничат с Персией. Мы чуть ли не каждый день сталкиваемся с ними. И скажу откровенно: лучше нам взять сторону персов. Это позволит нам сохранить наш народ. Иначе беда. Персы затаили на нас злобу за то, что мы приняли христианство, изменили языческой вере. И их можно понять. Ведь язычество пришло в Персию с незапамятных времён именно из Армении, жители которой называли, да и сейчас ещё называют, себя по привычке «аревортами» — сынами Солнца. И ещё скажу: людей своих в царское войско я отряжу, пока вокруг неспокойно. А потом надо будет подумать!

Едва он кончил говорить, как нахарары Кордуены, Нор-Ширака и других соседних с ними областей подали вразнобой голоса:

— Правильно он сказал!

— С персами можно договориться!

— Они уже не те, что раньше: считаются с нами!

Но когда в другом конце залы поднялась тощая и длинная фигура князя Багратуни, говорившие замолкли. Обведя взглядом присутствовавших, он покрутил свои длинные усы и, поправив меч, сказал:

— Мы тоже натерпелись от соседей. Правда, сейчас на нашей земле ромеев не осталось — все ушли за Евфрат. Казалось бы, можно вздохнуть свободно. Но покоя всё равно нет. Потому что, если они придут к нам с мечом, мы не устоим. Так не лучше ли нам держаться Византии. Её жители одной с нами веры. Там сильно развиты искусства, грамота. Мы даже используем их письмена. Спросите нахараров Даранали, Цопка, Андзита и других. Они подтвердят, что я прав. А насчёт войска — лучше его собирать, когда над страной нависает опасность. У нас и так не хватает людей. Самые лучшие служат в Византии.