Ашот Мелик-Шахназаров - Олимпионник из Артаксаты

Арсен жестом пригласил друзей следовать дальше. Повернув влево от занов, молодые люди очутились у полукруглого здания. Это был Нимфайон, сооружённый афинским меценатом Геродом Аттиком для обеспечения Олимпии свежей питьевой водой. Она подводилась сюда издалека, с гор, собиралась в верхнем бассейне и выливалась через множество маленьких отверстий в нижний бассейн.

Деметра подставила ладони под струю воды и напилась с видимым удовольствием. Все последовали её примеру.

Покинув Нимфайон, молодые люди очутились у алтаря Зевса — главного жертвенника Олимпии. Но алтарь был окружён таким плотным кольцом, что молодые люди, не задерживаясь возле него, направились дальше к прямоугольному дорическому строению с круглыми мраморными колоннами.

— Вот он, храм Геры, — сказала Деметра. — Я была среди шестнадцати избранниц, которым довелось ткать полотно для одежд богини. По окончании работы нам всем выпала честь принимать, согласно традиции, участие в главном забеге Игр, называемых Герейскими. В программу Игр входили состязания в беге. И бежали мы здесь, на стадионе Олимпии!

Рассказывая об этом, Деметра вновь переживала перипетии борьбы, из которой вышла победительницей. Увлёкшись, она жестикулировала, стремясь воссоздать картины минувшего агона.

Молодые чужестранцы, слушая Деметру, живо представили себе состязания на стадионе, стройные фигуры молодых эллинок и впереди всех — дочь Никоса Деметру с развевающимися по ветру чёрными волосами, с сильными, длинными ногами, с красивым овалом обнажённого бронзового плеча.

Взглянув на лица своих спутников, Деметра смутилась. Повернувшись, она быстро пошла к храму Зевса. Вараздат догнал Деметру возле священной дикой маслины. На лице девушки уже не было румянца смущения. Она дотронулась до серебристо-зелёной ветви оливы и бережно погладила её. Обоим был понятен этот жест: через несколько дней венок из этих листьев увенчает голову победителя.

— Деметра… Ведь это имя богини плодородия… — В словах Вараздата угадывался вопрос.

— Разумеется, в давние времена так не называли простых смертных, — отвечала гречанка. — Но в последние тридцать-сорок олимпиад имена эллинских богов и богинь стали давать многим новорождённым. Причём с благословения жрецов. И не столько потому, что языческие боги перестали пользоваться прежним почитанием, сколько для того, чтобы сохранить в народе память о них. С прошлым расставаться всегда трудно, даже если оно было заблуждением. Благодаря Играм Олимпия осталась единственным островком, где Зевс и другие древнеэллинские боги сохранили свой священный ореол. Неспроста христианство стремится запретить атлетические соревнования в Олимпии, полагая, что, запретив Игры, оно окончательно покончит с язычеством.

Деметра помолчала немного, потом снова заговорила, всё более оживляясь. Последние её слова прозвучали так страстно, будто она убеждала Вараздата:

— Мы привязаны всем сердцем к Играм, потому что они пришли к нам из глубины веков, потому что они — частица нашей истории. Мы любим их, потому что это честные соревнования. И нам горько сознавать, что этот праздник, может оказаться однажды под запретом: разговоры об этом ведутся в последнее время, увы, всё чаще и чаще.

Но Вараздата не нужно было убеждать. Он с нетерпением ждал открытия Игр, так же как и Карен, и Арсен, и все участники и гости предстоящих состязаний.

Арсен, проникнувшись общим настроением, подвёл друзей к памятникам возле храма Зевса.

— Посмотрите на эти статуи. — Он обвёл их широким жестом. — Некоторые из них стоят с незапамятных времён. И пусть прошли века, расцвели и погибли царства, ушли в небытие имена императоров, полководцев и жрецов, но статуи олимпиоников стоят незыблемо. Они бессмертны. Прекрасно быть олимпиоником!

Карен, положив руку на плечо брата, сказал с мягкой иронией:

— Воздух Олимпии, её атмосфера благотворно влияют даже на умы тех, кто далёк от атлетики и предпочитает музыку и искусства поединкам и состязаниям.

Но Вараздат, прервав его, вступился за младшего из братьев:

— Каждый воин — атлет. А о воинских заслугах твоего брата не мне напоминать тебе, Карен. А потом человек не может ограничиваться в жизни только одним делом. Жалки те атлету, которые, забыв свой священный долг умножать достояние родины, занимаются только тем, что готовятся к состязаниям дни и ночи ради победы на Играх в Олимпии. Жалки те атлеты, которые обходятся только одним, известным им с детства языком, забывая, что любой человек может столько же раз считаться человеком, сколькими чужеземными языками он овладеет. Жалки те атлеты, которые не знают ни ремесла, ни торгового дела, которые не интересуются науками и искусством. Атлетические упражнения нужны не сами по себе. Они лишь средство подготовки тела и духа к новым высоким свершениям. Тот, кто считает состязания единственной целью своей жизни, обкрадывает и себя, и свой народ. И если в наши дни всё чаще говорят, что Игры в Олимпии вырождаются, то виною тому богатые дары, которые городские власти тайно вручают своим представителям, добившимся успеха на Играх. Древние никогда не позволяли себе этого. Потому и дошли до наших дней Олимпийские игры. И хотя они возникли как праздник языческий, они сохранили своё значение и ныне, при распространении христианства: люди, поклоняющиеся другим богам, почитают за честь победить на Играх в Олимпии, где ценится всё лучшее, что есть в человеке.