Дмитрий Дмитриев - Два императора

— Князь мой, Сергей! — Анна хотела встать и броситься навстречу приехавшим, но от волнения она бессильно опять опустилась на кресло.

— Анна, милая, дорогая моя Анна!

Князь чуть не плача целовал исхудалые руки молодой девушки.

А старый Гофман и Марта тихо плакали.

— Ты опять, опять со мной, милый! — отвечая на ласки молодого князя, счастливым голосом говорила Анна.

— Да, да, голубка, я опять с тобою. Теперь уже нас никто не разлучит!

— Отец, ты плачешь? Зачем слёзы?

— От радости, Анна. Я так рад, так рад твоему выздоровлению.

— Ах, Серёжа, как я подурнела! Эта болезнь состарила меня.

— Напротив, милая, напротив.

— Ах, мои милые, мои добрые! Я так рада, так беспредельно счастлива! Вы все, близкие моему сердцу, со мною. Сергей и ты, отец, и Марта… Вот так и прожить бы всю жизнь с вами, не расставаясь. Господи, как хорошо! — говорила молодая девушка, попеременно обнимая своего жениха, отца и Марту.

— Мы и не расстанемся, — ответил князь.

— Нет, князь, — я знаю, тебе скоро надо вернуться опять в армию: война… Я и то удивляюсь, как тебя отпустили.

— Есть верные сведения, что война скоро окончится. Будет заключён мир, и тогда, моя дорогая, мы навеки с тобой соединимся.

— Не поздно ли, милый?

— Анна, что ты говоришь!

— Говорю, что чувствую; ведь ты и сам знаешь — чахотка неизлечима. Я только поправилась на время…

— Полно, полно, Анна! Я увезу тебя на юг, в Италию, будем лечить, и ты окончательно выздоровеешь.

— А мне, Сергей, так не хочется теперь умирать, когда я узнала, что ты меня любишь…

— Анна, могла ли ты сомневаться?

— Прости, милый, но Цыганов так уверял меня. Он дурной человек…

— И ты могла поверить этому мерзавцу?

— Нет, я ему плохо верила. Но это письмо!.. Оставим вспоминать про старое. Теперь я счастлива, безмерно счастлива. Я увидела тебя. Ведь ты меня любишь?

— Зачем спрашиваешь!

— Да, да, я вижу, мне этого довольно; что будет впереди — я не знаю, но теперь, повторяю, я счастлива.

Не много князю Гарину пришлось побыть на ферме старого Гофмана; он торопился обратно в армию: срок, данный ему главнокомандующим, истекал. Анна не удерживала его: она понимала святость долга каждого верноподданного.

— Поезжай, милый, ты нужен на войне. Я буду просить Бога, стану молиться. Бог тебя сохранит на войне, — говорила молодая девушка, кладя свою руку на плечо князя. — Осенью с отцом мы едем в Италию.

— Да, да, Анна, непременно поезжай; тёплый климат для тебя необходим. Ты моя невеста, и я на правах жениха хочу вручить тебе денег на это путешествие.

— Зачем? У отца есть деньги.

— Я хочу, милая, чтобы ты ехала на мои деньги. Ты не откажешь, да?

Гарину нелегко было упросить Анну; наконец она согласилась.

— Жаль, что здесь нет близко русского священника! Он бы нас благословил, — проговорил князь Сергей.

— Нас, милый, Бог благословил!

— И как только окончится война, я прямо приеду к тебе, в Италию. Ты позволишь? — любовно поглядывая на свою больную невесту, спросил князь.

— Что спрашиваешь! Знаешь ли, милый, ведь до твоего приезда я чуть не умерла — так была я плоха. Но мысль, что ты приедешь, воскресила меня. Я стала поправляться.

— Ты выздоровеешь, Анна, я надеюсь.

— Если мне суждено быть твоею женою, то выздоровею!

Перед отъездом князь Сергей Гарин долго говорил с Гофманом; он просил старика как можно лучше беречь дочь, не жалеть денег для её излечения, употреблять все усилия к восстановлению её здоровья.

— Напрасно, князь, вы об этом просите: Анна мне дочь, и я её так глубоко люблю. Её смерть отнимет у меня всё. Но я надеюсь — Бог правосуден и не захочет лишить меня единственной отрады.

Сергей Гарин горячо простился со своею невестою и с её отцом. При расставании Анна не плакала — она надеялась на скорое с ним свидание.

— До свидания, Серёжа; я не говорю «прощай», надеюсь скоро с тобою свидеться… Я буду ждать тебя, милый, — говорила молодая девушка, обнимая своего жениха. — Буду считать дни и часы…

Жди, дорогая Анна, я скоро за тобой приеду… Увезу тебя, голубка, в Россию, обвенчаемся…

— О, если бы это так было!.. Быть твоей женой, ведь это такое счастие… Такое счастие…

— Мы оба будем счастливы, Анна. Нас ожидает большое счастие…

Князь Сергей Гарин уехал.

Анна стала быстро поправляться от тяжёлой болезни, и на ферме старого Гофмана потекла жизнь обычным чередом.

Наполеон находился в замке Финкенштейн и задумчиво сидел у открытого окна. Несмотря на радостное известие о взятии Данцига, лицо его было пасмурно, и он бесцельно смотрел на расстилавшийся перед ним красивый ландшафт. Он отошёл от окна и позвал своего любимца Дюрока.