Лью Уоллес - Бен-Гур

Мгновение потребовалось Бен-Гуру, чтобы выбраться из толпы и пробежать вперед. Там он нашел проход в сад на месте бывших ворот и остановился, разбираясь в происходящем.

Человек в белых одеждах и с обнаженной головой стоял перед входом, скрестив руки на груди, — худощавый, сутулый, длинные волосы и тонкое лицо — вид его выражал спокойное ожидание решимости.

Это был Назорей!

Позади него, за воротами, жались друг к другу ученики, они были возбуждены, но он — само спокойствие. В свете факелов волосы его приобрели чуть более рыжий оттенок, лицо же выражало обычные ласку и милосердие.

Против этой совершенно не воинственной фигуры стояла толпа, изумленная, молчащая, пораженная ужасом — готовая при малейшем признаке его гнева броситься в бегство. С него на них, потом на Иуду смотрел Бен-Гур — одного взгляда было достаточно, чтобы определить, наконец, цель. Это предатель, там — преданный, а эти пришли, чтобы взять его.

Не всегда человек знает, как поступит в момент испытания. Годами готовился Бен-Гур к этой минуте. Человек, службе которому он посвятил себя, и с которым связывал столько планов, был в опасности, а он стоял неподвижно. Таковы противоречия нашей природы! По правде говоря, читатель, он еще не вполне оправился от нарисованной египтянкой картины: Христос перед Прекрасными воротами, а кроме того, само спокойствие, с которым загадочный человек противостоял толпе, рождало мысль о могуществе, более, чем достаточном для такой опасности. Мир, добрая воля, любовь и непротивление были смыслом учения Назорея, последует ли он и сейчас своей проповеди? Он хозяин жизни, он может вернуть ее, может и отобрать по своему желанию. Как воспользуется он своей властью теперь? Защитит себя? И как? Слова, дыхания, мысли будет достаточно. Бен-Гур верил, что будет явлен знак сверхъестественной силы, и в этой вере ждал. И он все еще измерял Назорея собой — человеческой меркой.

И вот раздался ясный голос Христа:

— Кого ищете?

— Иисуса Назорея, — ответил священник.

— Это я.

При этих простых словах пришедшие попятились, самые робкие пали на землю, и они бежали бы, оставив его, но вперед вышел Иуда.

— Радуйся, равви!

С этой дружественной речью он поцеловал Иисуса.

— Иуда, — сказал Назорей мягко, — целованием ли предаешь Сына Человеческого? Для чего ты пришел?

Не получив ответа, Учитель снова обратился к толпе:

— Кого ищете?

— Иисуса Назорея.

— Я сказал вам, что это Я, итак, если Меня ищете, оставьте их, пусть идут.

При этих словах раввины приблизились к нему, некоторые из учеников, за которых он вступился, придвинулись ближе, а один отсек ухо рабу, но не смог помешать схватить Учителя. А Бен-Гур не двигался! Когда же готовили веревки, Назорей совершил величайшее милосердие — не по действию своему, но по иллюстрации всепрощения, столь превосходящего человеческое.

— Потерпи, — сказал он раненому и исцелил его прикосновением.

И друзья и враги смешались, пораженные одни тем, что он способен сотворить такое, другие же, что может делать это в таких обстоятельствах.

«Конечно, он не позволит связать себя.» Так думал Бен-Гур.

— Вложи меч в ножны, неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?

От ученика Назорей обратился к пришедшим:

— Как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня. Каждый день бывал Я с вами в храме, и вы не поднимали на Меня рук, но теперь ваше время и власть тьмы.

Стражники набрались смелости приблизиться к нему, когда же Бен-Гур взглянул на учеников, тех уже не было — ни одного.

Толпа вокруг покинутого дала волю языкам и свободу рукам и ногам. Через их головы, между факелами, клубами дыма, иногда в промежутки между непрерывно движущимися телами Бен-Гур выхватывал глазами арестованного. Ничто и никогда не трогало его так, как вид этого брошенного друзьями и преданного всеми человека! И все же, думал он, этот человек мог бы защитить себя, мог убить врагов одним дыханием, но не сделал этого. Что же была за чаша, данная ему отцом? И кто отец, которому послушны так?

Толпа, с солдатами во главе, направилась к городу. Бен-Гур очнулся от мыслей — он был недоволен собой. Там, где в центре толпы раскачивались факела, шел Назорей. Внезапно Бен-Гур решил увидеть его еще раз.

Сняв длинное верхнее одеяние и головной платок, он бросил их на ограду, догнал стражников и смело присоединился к ним, прошел несколько шагов и стал проталкиваться в середину пока не добрался до человека, державшего концы веревки, которой был связан арестованный.