Владимир Москалев: Варфоломеевская ночь

— Ну, что вы скажете, Монтгомери? — спросила Жанна, когда очутилась в отведенных ей покоях вместе с предводителями гугенотов.

— Скажу, что подозрения мои все усиливаются. Видимо, посол приехал ни с чем, иначе к чему бы ей заманивать вас сюда.

— Совершенно очевидно, что она не желает вашей встречи с легатом, который, по-видимому, привез отказ, — проговорил Лесдигьер. — А коли Екатерина Медичи упорствует, значит, это ловушка с целью заманить нас всех в свое логово.

— Вы полагаете, господа, что королева-мать намеренно желает избежать нашей встречи с послом, боясь, что, услышав отказ папы, мы развернем коней и умчимся обратно?

— Именно так, государыня, — произнес Конде, — для этого она и выслала вперед кардинала. Он должен задержать нас здесь с тем, чтобы дать время послу уехать. Она не хотела нашей встречи, боясь ее последствий и, надо думать, в душещипательной беседе с послом постаралась все же уговорить его воздействовать на папу.

Жанна задумалась. Прошла по комнате, наткнулась на Шомберга и Нассау. Подняла глаза:

— Что скажете вы, Людвиг?

— Госпожа Медичи стремится к этому бракосочетанию, видимо, даже больше, чем вы. Понять ее можно: она королева огромного государства, и этот брак — единственное средство примирить враждующие партии. Но без вашей подписи он невозможен, а потому вам ничего не может грозить до той поры, пока она не будет поставлена.

— А потом?

Нассау пожал плечами:

— Что будет дальше — известно одному Богу. Что касается разрешения папы, то она его получит, будьте уверены. Средств, терпения и связей у нее для этого вполне достаточно, а потому единственным неприятным моментом будет лишняя проволочка, которая продлится не меньше месяца. Впрочем, быть может, папа и дал согласие, кто знает. Полагаю, нам надо ждать. С приездом королевы все выяснится.

— Примерно и я так же думаю, — кивнула головой Жанна. — А вы, Шомберг, как думаете вы?

— Одно из двух, ваше величество, — громко провозгласил Шомберг, — либо мы тут же вскакиваем на коней и убираемся отсюда ко всем чертям, либо занимаем круговую оборону замка и готовимся к осаде. С вашего позволения командование обороной я возьму на себя.

— С удовольствием присоединюсь к тебе! — воскликнул Лесдигьер. — Никогда не знаешь, чего ждать от этих Валуа. Кто поручится, что они не прибудут сюда с двухтысячным войском, чтобы взять в плен нашу королеву, а нас самих перевешать на зубцах замковых стен? Вы согласны со мной, Монтгомери?

— Жаль, что у нас нет пушки, — ответил граф. — Впрочем, надо наведаться на хозяйственный двор, и если пушки там найдутся, я возьму на себя командование артиллерией.

— Перестаньте, господа, — обозначила миролюбивую позицию Жанна, — вы готовитесь к войне, в то время как к этому нет никакого повода.

— Тот, кто хочет мира, должен быть готов к войне, — назидательно произнес Конде, — и вы сами знаете об этом, ваше величество.

Наступило недолгое молчание.

— Так что же, — нарушил его Шомберг, — будем готовиться к обороне или улепетывать отсюда, пока еще не поздно?

— Поздно, — произнес Нассау, глядевший в окно на дорогу. — К замку приближается карета в сопровождении всадников. Вон они, смотрите, показались из-за рощи.

Все бросились к окнам.

Всадники числом не менее ста и королевская карета в середине отряда приближались к замку.

— Это она, — прошептала Жанна. — Значит, кардинал не солгал. Солжет ли теперь она?

Она встречала мадам Екатерину в большом зале замка, на первом этаже. Рядом с ней стояли: кардинал, священники, пасторы, католики и гугеноты вперемежку. Косые и недружелюбные взгляды, которые они бросали друг на друга, ярче слов говорили о взаимной «симпатии».

Королева-мать стремительно вошла и сразу же направилась к Жанне. На лице ее играла легкая, но вместе с тем самая радушная улыбка.

Обе королевы поздоровались: Екатерина — искренне радуясь встрече, Жанна — сдержанно улыбнувшись и слегка кивнув.

— Вы уж простите, дорогая сватьюшка, — защебетала королева-мать, — что местом нашей встречи оказался Шенонсо, а не Блуа, но там настолько шумно и людно, что мне захотелось поговорить с вами подальше от чужих ушей, в стенах этого прекрасного замка, в тишине и спокойствии, навеваемыми журчанием вод Шера под нашими ногами и шелестом листьев прибрежных рощ. В Блуа мы всего этого будем лишены.

— Кардинал Бурбонский встретил меня около часа назад и сказал, что вы нездоровы. Это не помешало вам приехать сюда?