Анатолий Левандовский: Потомок Микеланджело

Гораздо труднее узнать из справочной литературы о судьбе лидеров противоположного лагеря, в той или иной мере связанных с героем повести. Здесь сведения приходится собирать по крупицам, и ведут они, в большинстве случаев, к весьма горьким размышлениям.

Два старейших филадельфа ушли первыми.

Эв Демайо умер в том же 1814 году, когда был освобожден из Сен-Пелажи.

Анджелони жил еще долго — до 1842 года. Но от борьбы за общее дело он отказался.

Живя то в Париже, то в Лондоне, он зарабатывал на пропитание литературной деятельностью и уроками.

С Буонарроти он переписывался по-прежнему, но взглядов его больше не разделял. Об идее «всеобщего счастья» он говорил теперь как о «химере», а своего друга Филиппа называл «безнадежным фантазером».

Потихоньку сошел с пути, которым так долго следовал, и Феликс Лепельтье.

Избавившись от полицейского надзора после 1806 года, он тотчас вернулся в Баквиль, где был избран мэром.

Как и большинство демократов, Лепельтье, уповая на новую программу императора, принял его восторженно.

Поэтому после вторичного падения Наполеона он был изгнан из Франции. Своим местопребыванием он избрал Брюссель, затем перебрался в Ахен, пока в 1819 году не получил разрешения вернуться на родину, где и умер в 1837 году.

С Буонарроти он больше не встретился, ни в Бельгии, куда Филипп был также выслан, ни во Франции, когда оба туда вернулись.

Невольно создается впечатление, что Лепельтье, отказавшийся от борьбы и порвавший с филадельфами, уклонялся от встречи со своим другом и единомышленником, которого некогда сам втравил в эту организацию и эту борьбу.

Симптоматична судьба и другого ярого филадельфа, бесстрашного Ригоме Базена.

Из руанской тюрьмы он написал императору в откровенном духе 1793 года. В письме есть такие слова: «…до вторжения неприятеля в пределы Отчизны я хотел твоего падения; сегодня, когда тебе и Родине угрожает одна опасность, я хочу твоего спасения…»

Неудивительно, что человек с такими настроениями встретил Наполеона в марте 1815 года столь же упоенно, как Лепельтье и другие.

Но по истечении «ста дней» и этот филадельф присмирел. Он начал было вновь издавать «Философские письма», на страницах которых прославлял умеренность и защиту гражданских прав, пытался примириться с «легитимной монархией», оставаясь, по собственному выражению, «республиканцем в душе». Но монархия не желала прощать бывшего филадельфа. Он вернулся в свой Манс, рассчитывая, что там будет легче, но и там его преследовали монархисты, пока в 1818 году не спровоцировали дуэль, на которой Базен и был убит.

Со своим старым приятелем и во многом единомышленником, Анри Сен-Симоном, Базену встретиться больше не довелось.

Что касается Сен-Симона, то в период Реставрации он сформировался окончательно как социальный теоретик и проповедник, весьма далекий от революции политической, но призванный произвести подлинную революцию в умах.

После «ста дней» он потерял место в Арсенале, но не огорчался этим, уйдя с головой в свое творчество.

А в 1819 году опубликовал небольшой памфлет, названный позднее «Параболой» и вызвавший настолько сильный отклик в общественном мнении, что автору чуть не пришлось познакомиться с тюрьмой, которой он столь счастливо избежал в предшествующее время. Он был привлечен к суду по поводу «оскорбления королевской семьи» и «подстрекательства к мятежным действиям».

В действительности в его этюде ни «оскорблений», ни «подстрекательств» не было, и подсудимый блестяще доказал это своим судьям.

В «Параболе» развивалась шире и глубже все та же мысль, к которой Сен-Симон впервые пришел еще в 1802 году и которая некогда так пленила Базена: будущее принадлежит только людям труда . Общество, утверждал Сен-Симон, резко распадается на две неравные части: производителей, которые создают, и тунеядцев, которые потребляют. По логике исторического развития первая категория, в состав которой входят промышленники, рабочие, творческая интеллигенция, в дальнейшем обретет все. Представители второй категории — принцы, герцоги, маршалы, генералы, сановники и епископы будут сметены историей и исчезнут с лица земли. Нынешний мир, заявил Сен-Симон, воистину перевернут вверх ногами. Но время исправит эту ошибку и все поставит на свои места. Наша задача — ускорить этот справедливый и неизбежный процесс…