Владимир Прасолов - Вангол

Машина остановилась, и Васильев с Макушевым выскочили из неё. Тут же остановились и догнавшие их грузовики.

— Что происходит? — кричал в темноту майор.

Сотрудники НКВД и гэпэушники выпрыгивали из кузовов и, собравшись толпой, смотрели на необычное зрелище.

— Уходите! Уходите! Назад! Снаряды! В вагонах снаряды! — услышал Макушев. Кто-то бежал по насыпи от паровоза и кричал, размахивая руками.

— Назад, все назад! — закричал Макушев, бросившись к машинам.

Он успел добежать до эмки, когда страшная сила оторвала его от земли и бросила куда-то в темноту. Он не слышал взрыва, не видел, как разметало людей у переезда, как изрешетило и смело с дороги грузовики и эмку. Багровый тяжёлый туман окутал его. Сладковатый запах взрывчатки и тупая боль в теле — вот всё, что он ощутил, когда очнулся. В пересохшем рту на зубах хрустел песок, страшно хотелось пить… И ещё голоса. Кто-то совсем рядом приглушённо что-то говорил, но Степан не мог понять, что именно. До его сознания не сразу дошло, что говорят не по-русски.

«Немцы!» — ударило в голове Степана. Он приоткрыл глаза. Предрассветный туман, смешавшись с дымом догоравшего эшелона, висел в метре от земли, отсекая всё, что было выше. Зажатая правая рука одеревенела и не слушалась, он с трудом перевернулся на живот, распластавшись на земле. Левой рукой расстегнул кобуру и вытащил пистолет. Голоса приближались. Степан не мог понять, о чём говорили немцы, но по тону разговора было ясно, что двое или трое немцев спокойно обсуждают что-то обыденное. Они медленно приближались. Степан, опустив голову на руку, попытался сосредоточиться и посмотрел в ту сторону. Сквозь пелену смог различать контуры места, где оказался. Левее рядом перевернутый грузовик, дальше впереди он увидел силуэты людей. Они шли цепью, внимательно осматривая всё, что попадалось на их пути. Иногда звучали короткие очереди. «Добивают, сволочи», — понял Степан. Метров двадцать, не больше, отделяли его от ближайших к нему автоматчиков. Степан стал подниматься, сначала на колени, опираясь на руку с зажатым в ней пистолетом. В голове молотом била боль. Сжимая челюсти и превозмогая себя, Степан встал на ноги. Его качнуло, но он устоял на ногах. Осторожно сделал несколько шагов и прислонился к тёплому ещё металлу сгоревшего грузовика, поднял пистолет, чтобы стрелять.

— Капитан, товарищ капитан, сюда, сюда, — услышал хриплый голос Макушев.

Он оглянулся и увидел лежащего под исковерканным железом водителя эмки. Тот махал рукой, показывая, чтобы Макушев лёг и полз к нему. Степан не мог ползти, правая рука плетью висела и не слушалась. Он бросился, как ему казалось, бегом.

— Хальт! — услышал Степан, уже падая.

Автоматные очереди, поднимая фонтанчики земли, прошли рядом с его головой. Короткие резкие выстрелы винтовок привели его в чувство. Чьи-то крепкие руки подхватили Степана и потащили.

— Всё, всё, мужики, я сам, — придя в себя, проговорил Макушев. Они были в мелком кустарнике на опушке леса.

— Ох и тяжёл ты, капитан, — отдуваясь и тяжело дыша, сказал молодой рыжий парень, он пилоткой вытирал градом катившийся с лица пот.

— Петро, надень пилотку, ты нас демаскируешь. Твою башку за сигнальный огонь фрицы примут и шарахнут из всех стволов, — серьёзно сказал привалившийся рядом в траву сержант.

Смеяться почему-то никому не захотелось. Около Макушева лежали, тяжело дыша, несколько человек. Стрельба на дороге прекратилась, немцы растаскивали танками перегородивший дорогу эшелон, вернее, то, что от него осталось. Уже рассвело, и рассеявшийся туман позволил увидеть то, что там происходило. За перегороженным переездом в несколько рядов стояли танковые колонны немцев.

— Боже мой! Сколько их там! Вот бы сейчас бомбануть их! Где же наша авиация, чёрт побери! — кричал рыжий, встав во весь рост.

— Где-где, в ж…е, — зло оборвал его один из лежавших. — Те сказали, надень пилотку и не светись, балда рыжая! Ты чё думаешь, немец дурак? Они ж видели, что мы ушли.

— Гляньте, чё они там копошатся? — спросил рыжий, приседая.

— Так, уходим, мужики! Быстрее! — глянув туда, заорал сержант.

Степан встал и, опираясь на плечо сержанта, пошёл с ним в лес. Сзади, тонко свистя и лопаясь, рвались мины. Осколки секли ветки над головами уходивших.

— До расположения доберёмся, я тебя лично налысо побрею!

— С удовольствием, товарищ сержант, только бы добраться! — отшутился боец, подхватывая Макушева с другой стороны.

Через час остановились. Вставшее солнце нещадно палило сквозь редкие перистые облака. Лес, через который они шли, и лесом-то назвать нельзя было. Перелески березняковые, кустарники. Ни ручьёв, ни озерка. Пить всем хотелось и спать, да и поесть бы не мешало, только ничего не было. Макушев, усевшись к берёзке спиной, пытался шевелить правой рукой, но не мог. Острая боль в плече не давала. Сержант, усевшийся рядом, помог ему снять китель и рубашку. Плечо было сильно распухшее.