Давид Бергельсон - Отступление

— Ян! — звал он через окно верного слугу. — Ян!

А когда тот прибегал, показывал ему на часы:

— Придешь ко мне через сорок семь минут. Понял?

— Так точно! — отвечал Ян.

И приходил ровно через сорок семь минут, сидел на крыльце с солдатскими часами в руке и следил, чтобы не опоздать ни на секунду.

Так Деслер муштровал своего верного Яна. А когда Деслер едет в уездный город, то не забывает привезти оттуда пару плевательниц. Ставит их в коридоре, между своей половиной и половиной вдовы, и всю зиму учит женщину, чтобы она и ее дети плевали не на пол, а в плевательницы, только в плевательницы. И вот наступает лето, а у него в Берижинце уже построена новая большая пивоварня. Каждое утро он приходит туда в новом пальто, перчатках и твердой коричневой шляпе, как на обрезание. Если же еврей, маклер, подходит с пробой овса в руке, он даже не смотрит. Отворачивается и ускоряет шаг. Дескать, все дела в конторе, а на улице я вас знать не знаю.

К старикам обращается на „ты“.

Лишь зайдет в пивоварню, там сразу становится тихо, как на кладбище. Агент Залкер как-то там был, потом рассказывал, бутылки дрожат с перепугу. А ключи доверяет только Яну, больше никому.

Как-то выдался очень жаркий день, и вот Деслер приходит в контору, а там бухгалтер, Фройка Нехес, сидит без пиджака в нарукавниках, и вокруг несколько покупателей, ждут, когда он выдаст им счета. Деслер ничего не сказал, прошел к себе в кабинет. А чуть позже вызывает бухгалтера и говорит, что тот может убираться.

— Слышите, что вам говорят? Убирайтесь!

А сам тут же пишет письмо и посылает Яна в уездный город за новым бухгалтером. Фройка стоит. Он хочет знать за что. Хочет что-то сказать.

Но Деслер не считает нужным даже его выслушать.

— Без разговоров!

У него в конторе, значит, не синагога, чтобы сидеть без пиджака.

У бухгалтера тут, в Ракитном, мать-вдова, ее младшие учатся у него, Прегера, в талмуд-торе. Она ходит по домам и плачет:

— За что мне такое горе? Фройка место потерял, опять без дела болтается…

Но никто не может помочь, Деслер ни с кем не считается. Тогда все берет на себя Хава Пойзнер. Это случилось как раз тогда, когда она стала помогать бедным, как порядочная. Она нанимает лучший фаэтон в Ракитном и едет к Деслеру прямо на пивоварню. Целый час убеждает его в конторе и добивается своего. И говорит ему с улыбочкой, что это, мол, хорошо, что он берет бухгалтера обратно.

Так вот, тогда у них все и началось, у Хавы Пойзнер и Деслера, с этого доброго дела. Чувства возникли, так сказать…»

Что это с Хаимом-Мойше? Ему будто не по себе. Он почти не слушает. Остановился посреди улицы и не сводит глаз с площади и магазина Азриэла Пойзнера. Там, в переулке возле магазина, показалась фигура девушки в белом, с зонтиком в руке. Дважды мелькнула. Похоже, это Ханка Любер. Уже направилась сюда, но почему-то передумала и повернула обратно. Кажется, Хаим-Мойше смотрит именно туда. Нет, нет, он просто ждет, что из Берижинца, наконец, появятся две телеги, Залкер должен прислать их за инвентарем и лекарствами из аптеки Мейлаха.

— Странно, — говорит, — они еще вчера должны были прийти.

И вдруг, что-то вспомнив, извиняется перед Прегером. Ему срочно надо в аптеку. Он там кое-что забыл.

Но ведь Прегер никуда не торопится. Он с удовольствием проводит Хаима-Мойше.

В аптеке все уже запаковано, сложено посредине комнаты и готово к погрузке на телеги, которые должны прийти из Берижинца. Зеркальные шкафы обернуты рогожей, на полу штабелями ящики. Прегер вспоминает мятные лепешки, которые брал у Мейлаха после пьянки, чтобы перебить запах перегара.

— Отменные лепешки…

Хаим-Мойше не отвечает. Вынимает содержимое из стола и укладывает в отдельный ящик. Хаим-Мойше быстро перебирает бумаги, что-то ищет. В ящик летят кипы писем, большой кошелек, пара записных книжек. Но вот ему на глаза попался маленький пакетик, и он быстро спрятал его в карман брюк. Теперь все готово. Хаим-Мойше заколачивает ящик с письмами Мейлаха и просит Прегера напомнить агенту Залкеру, что этот ящик отдельно, он к остальным отношения не имеет.

После этого Прегер двое суток валялся на жестком диване у себя в комнате и ждал чуда: «Хоть бы кто-нибудь пришел».

Но пришел только портной Шоелка, он думал застать здесь агента Залкера. Какой-никакой, но все же гость. Они начали пробовать старку Зайнвла, так, по чуть-чуть, несерьезно, но понемногу втянулись. Так и провели добрые сутки.