Джейсон Гудвин - Величие и крах Османской империи. Властители бескрайних горизонтов

Некоторые полагают, что причины упадка империи следует искать на периферии, которая перестала снабжать ее свежей кровью; по мнению других, виной всему политика дворца. Историки старой школы утверждали, что воинственная кровь первых султанов мало-помалу оказалась разбавлена кровью рабынь-иностранок, попадавших в гарем, — как тут не наступить упадку? Уже в XX веке, в 1911 году, профессор Либьер произвел соответствующие подсчеты и объявил, что в жилах османского султана течет не более одной миллионной турецкой крови (другой историк поправил коллегу, заявив, что при калькуляции следует учитывать и одалисок турецкого происхождения, — у него пропорция получилась примерно 1 к 16 000). Однако те же самые историки считают отрицательным фактором проникновение потомственных мусульман в касту капыкулу. Существует мнение, что судьба империи была предопределена вовсе не взаимоотношениями с Западом, а непрекращающимся противостоянием с шиитской Персией, которое способствовало усилению консервативного ортодоксального ислама и опустошало казну. Иностранные историки часто склонны винить международную капиталистическую систему, утверждая, что Запад превратил империю в периферийного поставщика сырья. Турецкие историки не соглашаются с ними, указывая на то, что вплоть до XIX века внешняя торговля оказывала на экономику империи ничтожное влияние. А специалисты в области военного дела говорят о том, что Австрия и Россия все лучше усваивали уроки, которые сами османы уже начинали забывать, и точкой отсчета здесь можно назвать последнюю осаду Вены.

Война давала оправдание для повышения налогов, четвертая часть которых тратилась на нужды султана и дворца. Война очищала улицы от беспокойных янычар и сипахи. Война выводила Османскую империю на поле боя, раздувала потухшие угли былой доблести и приводила в движение заржавевшие шестеренки старинного механизма. И не имело значения, чем закончится поход — победой или поражением; империя исправно продолжала вести войны и тогда, когда османская армия давно уже не была покрытым славой воинством, собирающим богатый урожай трофеев, и маршировала от одного бесславного и практически неизбежного поражения к другому.

И Австрия, и Россия выиграли от того, что припозднились со строительством своих империй: они легко могли приспособить свой административный аппарат, систему налогообложения и промышленность к нуждам передовых методов ведения войны. Тридцатилетняя война доказала превосходство пехотных дивизий, поддерживаемых мобильной полевой артиллерией, над средневековой кавалерией и тяжелыми бронзовыми осадными пушками. Новая тактика требовала большего участия государства, ведь если рыцари получали доход с собственных земельных владений и в походах довольствовались тем, что им удавалось награбить (собственно, отряды рыцарей и были по сути своей шайками грабителей), то теперь армия нуждалась в строгой дисциплине; кроме того, армии нового типа требовалась отлаженная система координации и крупные денежные средства, чтобы обучать новобранцев, платить жалованье и закупать провиант и боеприпасы. Это в свою очередь потребовало создания в высшей степени эффективной системы налогообложения, что способствовало развитию усовершенствованного административного аппарата, находящегося под защитой военной силы: раз уж приходится эксплуатировать деревню, ее нужно держать в ежовых рукавицах.

Русские в итоге весьма преуспели в этой науке. Обладая практически неисчерпаемыми людскими ресурсами, они с молниеносной быстротой заселяли и распахивали завоеванные земли, после чего начинали собирать с них налоги, которые шли на финансирование продвигающейся вперед армии. Поскольку территории к северу и северо-западу от Черного моря, на которые приходили русские, были в целом мало населены, им удавалось заселять их в куда более массовом порядке, чем австрийцам Центральную Европу, не говоря уже о турках на Балканах. Австрийская и русская армии были для своих империй своего рода крепостными стенами, за которыми можно было возделывать землю и собирать налоги для финансирования дальнейшей экспансии. В Османской же империи заселение новых земель всегда происходило по инициативе «снизу», власти этим процессом не управляли.

Механизмы османского государства, некогда не знавшие себе равных, теперь устарели. Стесненные рамками цеховой организации ремесленники Константинополя были не в состоянии производить оружие и военное снаряжение в количествах, которых требовала современная война. Система налогообложения находилась в недоразвитом состоянии, и ни жизненный опыт, ни традиционное османское образование не могли подготовить турецких чиновников к тому, чтобы справиться с задачей управления огромными финансовыми средствами, которые современное государство должно было собирать, сберегать и направлять на военные нужды. Османы, как правило, не занимались торговлей; они занимались управлением, а денежными вопросами по традиции ведали представители меньшинств — греки, евреи и армяне. [70] Изначально сами османы поощряли их заниматься коммерцией, чтобы создать противовес итальянской монополии в левантийской торговле.