Андрей Степаненко - Еретик

Кифа прищурился, — почерк Симона различался ясно. Он жестом подозвал главного помощника.

— Направь всех, кто у нас есть, изучить направление от рынка до квартала гончаров и далее. Разрешаю снять наших людей с библиотеки.

Это направление было куда как важнее, чем все книги Мусейона вместе взятые.

Когда Елена впервые попросила фруктов, Симон еще не понимал, чем рискует, а потому позволил ей прогуляться до рынка и купил все, на что падал ее жадный до новых впечатлений глаз. А потом он понял, что за ними следят. Провел Елену до квартала гончаров, повернулся, поймал взгляд ищейки и просто вышиб ему память — даже без слов. С тех пор он выходил на улицу строго один, и Елена ждала его в замкнутом дворе снятого дома — у заросшего маленького пруда под старой шелковицей.

Симон вообще предпочел бы не выходить, но Елена хотела то баранины, то верблюжьего молока, то инжира. И чего-то на рынке — по военному времени — обязательно не оказывалось, и ему приходилось искать замены. Он понятия не имел, значит ли это, что Елена беременна, но предпочитал не рисковать и приносить все, чего она ни попросит.

А вечерами, перед тем, как лечь на супружеское ложе, он садился под той же шелковицей у пруда и на память, в своем переводе рассказывал ей греческие предания и сирийские поэмы да напевал армянские песни. И, конечно же, просидевшая две трети жизни взаперти Елена почти утрачивала разум от восторга.

— Еще, Симон, еще! — умоляла она.

— А может, в постель? — прагматично предлагал Симон. — Ты намного прекраснее любого их этих стихов.

Он хотел ее постоянно.

— Еще, — упрямо мотала Царица Цариц головой.

И, конечно же, Симон в считанные дни исчерпал все свои запасы и был вынужден идти в город за книгами. Но вот здесь что-то творилось.

— Нет свежих поступлений, — разводили руками торговцы, — война, сам должен понимать.

— Какая война! О чем вы говорите? — отмахивался Симон, — что я, Амра не знаю? Небось, освободил вас на три года от налогов, вы и сдались.

— Вот как раз от налогов он на этот раз никого не освободил, — вздыхали торговцы, — из-за мятежа проклятого Мануила. Но свежих книг все равно нет. Переписчики говорят, Мусейон закрылся.

Симон вздохнул, двинулся к Мусейону, а едва подошел, обмер. Грузчики — один за другим — бегом таскали огромные фолианты к пристани.

— Спасаем все, что возможно, от безбожных и безграмотных аравитян, — пояснил, в чем дело монашек-счетовод.

— А куда… спасаете? — поинтересовался Симон.

— Папа обещал на хранение взять, — счастливо и наивно улыбнулся монашек.

«Взялась лисичка курочек сторожить…» — подумал Симон и сунул монаху пару золотых.

— Найди-ка мне каких-нибудь греческих поэтов.

Его лично отношения Империи и Папы абсолютно не касались.

Амр встречал очередное посольство в палатке перед стенами Александрии. После недавней грозы с кислым, почему-то, словно лимонный сок, дождем [88] Вулканическая активность, как правило, завершается кислотными аэрозолями и дождями, вымывающими из атмосферы газовые выбросы. небо — впервые за много месяцев — оставалось чистым и ясным, и настроение было таким же.

— Меня зовут принц Теодор, — представился один из визитеров.

— А меня — Андроник, — наклонил голову второй.

— Присаживайтесь, прошу вас, — улыбнулся Амр и окинул Теодора быстрым взглядом.

Похоже, что именно этот полководец отдал ему Египет практически без драки.

— Что привело вас ко мне? До сдачи ведь еще целые сутки…

— Мы пришли говорить не о сдаче Александрии, — мотнул головой Андроник.

— А о чем? — удивился Амр.

— Твои люди стоят у стен Константинополя, — прищурился Теодор, — но они не умеют брать города.

— Верно, — согласился Амр.

У него и впрямь не хватало грамотных полководцев, плюс ко всему, ушедших на восток варваров начала косить чума.

— Я могу взять столицу империи для тебя, — задрал подбородок повыше Теодор.

Амр замер. Насколько он знал Теодора, тот не взял бы и маленькой горной деревни.

— Каким образом? — поинтересовался он и тут же понял, каким.

— Я по условиям сдачи должен вместе с флотом покинуть Александрию, — мерзко улыбнулся полководец, — и никто в Константинополе не ждет, что я вернусь, как враг.

Амр замер. Такой концентрированной подлости он уже не встречал давно.

— А почему ты решил вернуться домой, как враг? — поднял он брови.

— Я должен поквитаться с отравительницей Мартиной, — процедил принц, — вина ее доказана, и возмездие — это святое.