Рафаил Зотов - Два брата, или Москва в 1812 году

Тут он не мог продолжать; слезы заглушили слова его. Леонова бросилась обнимать его, утешать…

– О! Не беспокойтесь обо мне, – сказал Саша. – Это вовсе не отчаяние, не печаль о потерянном счастии… Я о нем и не воображал… Мне только стало грустно, что меня так скоро забыли… Это не что иное, как пустое самолюбие.

И все-таки Саша продолжал плакать, а Леонова продолжала утешать его.

– По окончании войны, – сказала она шутливо, – когда вы воротитесь, обвешанные орденами, я берусь вам сосватать невесту вдвое красивее и вчетверо богаче Маши.

– Благодарю вас, – отвечал Саша, горько улыбаясь. – Мне никакой не нужно. Я не ворочусь с поля битвы. Жизнь моя слишком ничтожна! Пусть она кончится хоть с какою-нибудь пользою…

Леонова истощила все свое врожденное и приготовленное усердие к утешению Саши, но он холодно благодарил ее и оставался печальным.

Когда Леонова ушла, явился Николай и, в свою очередь, утешал Сашу.

– Пойдем, братец, служить, – сказал он. – В нынешнее время молодой человек должен думать не о жене, а о славе.

– Я никогда и не думал о жене, – отвечал Саша. – Что же касается службы, то, кажется, я с первого шага доказал, что могу и умею служить.

После этого Саша начал самый обыкновенный разговор и наконец объявил, что намерен выехать со двора. Леонов видел, что Саша хочет остаться один, и оставил его… Но это был день визитов; испытание Саши еще не кончилось. К нему вдруг вошли Мария и Сельмин.

Хотя оба вновь прибывшие лица уже заранее приготовились к затруднительности свидания и разговора с Caшею, но все-таки затверженные фразы замерли на устах их при виде молодого человека, вперившего в них изумленные свои взоры.

Сельмин первый прервал молчание и, протянув руку Саше, сказал ему:

– Г. Тайнов! нам бы надо с вами ссориться, а я пришел к вам мириться. Дайте вашу руку.

Саша подал ему руку и отвечал несколько дрожащим голосом:

– Г. полковник! Чин мой слишком мал, чтоб ссориться с вами и чтоб мириться. Если вы мною недовольны, то я готов перенести все ваши упреки… Могу вас только уверить, что, с моей стороны, я никогда не думал смеяться над вами ни огорчать вас. Чувства мои к вам были искренни. Открыть же вам чужую тайну я не имел возможности.

– Довольно, любезный Александр Иванович! Я не требую от вас никаких объяснений. Я узнал, что вы совсем выздоровели, и хотел с вами короче познакомиться в настоящем вашем виде. Вы так хорошо начали службу, что нам в чине считаться нечего. Вы меня скоро догоните. Прошу же вас быть со мною без церемоний. Вы издавна друг здешнего дома, и я, как новый член семейства, пришел к вам рекомендоваться. Все прошедшее мимо! А в будущем позвольте надеяться, что мы будем друзьями.

– Это для меня очень лестно, Александр Петрович, и я постараюсь заслужить ваше доброе расположение…

Тут решилась и Мария сказать несколько слов Саше, но по всему было видно, что смущение ее было так сильно, что она едва понимала, что говорила. Саша горько улыбнулся и спешил начать самый обыкновенный разговор… Мало-помалу и Мария приняла в нем участие, внутренне благодаря Сашу за его великодушие… Так кончилось свидание, которое с обеих сторон было тягостно. Сельмин и Мария приходили нарочно, чтоб объявить Саше о своей помолвке, но ушли, не сказав этого. А Саша при появлении их хотел сказать, что на другой день от них уедет, и тоже не сказал. Только тогда, как они ушли, он видел всю странность своего положения и решился исполнить то, о чем не смел сказать. Выехав со двора, как будто для прогулки, он явился к военному генерал-губернатору и просил подорожной для обратного отъезда в армию. Она тотчас же была ему выдана, и он, отыскав себе кибитку и лошадей, приказал приготовить их к завтрашнему дню.

Можно вообразить себе удивление Леоновых, когда они на другой день, проснувшись, узнали, что Саша уехал! В письме, которое он им оставил, прощался он с ними самым трогательным образом, благодарил за все прошедшие ласки, дружбу, попечения и желал от всей души счастия жениху и невесте.

Саша не поехал, однако же, прямо в армию, а отправился к матери, в Тульскую губернию. Слезы восторга встретили его. Несчастная мать получила от мужа своего журнал покойного пустынника. Извещая ее о смерти своего брата и о встрече с Сашею в главной квартире, он отзывался о них уже не с тою ненавистью, которая дотоле составляла главную черту его характера. Он объявлял бедной матери, что дал сыну ее адрес, куда к ней писать, следственно, дозволял ему переписку. При всех слезах, которые она ежедневно проливала при чтении журнала пустынника, она начинала надеяться на будущее. Воображение ее представляло ей возможность примирения отца с сыном, и эта мысль усладила все ее горести, прошедшие и настоящие. Неожиданный приезд Саши заставил ее и все забыть на время.