Сергей Алексеев - Возвращение Каина (Сердцевина)

— Все равно хоть одного надо в дом затащить! — настаивал старший Ерашов. — Найти причину, какое-нибудь встречное предложение обсудить…

— Дом — ловушка, а они не дураки, — отмахнулся Аристарх Павлович. — Неизвестно, сколько их всего. Я видел двоих, но вдруг есть еще?.. Возьмешь одного — остальные уйдут, а то хуже, отбивать станут. Они наверняка с оружием…

— Придет военком — пошлем в разведку.

— Дожили, тиимать! — выругался Аристарх Павлович. — Как на фронте.

— Если их двое, то нормально, — чуть оживился старший Ерашов. — Ты возьмешь пакет, будто с деньгами, и будешь ждать. Один подойдет к тебе, а второго надо отвлечь, чтобы мы успели первого скрутить, незаметно так…

— Это все кино! — оборвал его Аристарх Павлович. — Ну как мы скрутим незаметно здорового мужика? Он же орать будет, а то и стрелять.

Он помедлил, затем решительно открыл сейф, достал «зауэр»—тройник, установил на него прицел с цейсовской оптикой и зарядил нарезной ствол.

— Отец, ты что собрался делать? — с каким-то страхом спросил старший Ерашов.

— На охоту пойдешь, — сказал Аристарх Павлович, подавая ему ружье. — Из снайперской винтовки когда-нибудь стрелял?

— Приходилось… — неуверенно отозвался Алексей.

— Залезешь на дерево, — приказал он. — Покажу на какое… Если я тебе какую-нибудь мишень поставлю — выстрелишь. А я стану играть большого начальника.

— А что же один патрон? Дай еще!

— Хватит! — отрезал Аристарх Павлович. — Если на испуг не возьмем, нам крышка. Тогда они нас возьмут…

— Нет уж, хрен! — взвинтился Алексей и потряс ружьем. — Дай патронов, отец! Я их, сволочей!..

— Не смей! — вдруг рявкнул Аристарх Павлович. — Я же с ними рядом буду! Чтобы на моих глазах?!. Мозги полетели?!. Пошли!

Покружив по Дендрарию, он выбрал дерево, чтобы с него был виден пень Колокольного дуба, и посадил Алексея. Сам же пошел гулять. День с утра был пасмурный, а теперь и вовсе запахло дождем: ветер выметал последние признаки лета и натягивал осенний холод. В такую пору, завернувшись в дождевик, хорошо было ходить за грибами или просто сидеть у озера, смотреть на светлую воду и ни о чем не думать. Но то приятное состояние духа уже было безвозвратно, как детство, и существующую жизнь нельзя было ни переждать, как зиму, ни перетерпеть, как зубную боль.

Аристарх Павлович неторопливо прогулялся по центральной аллее до ворот Дендрария и никого не обнаружил. Правда, за воротами, на автобусной остановке, маячил какой-то человек, похожий на кавказца, и Аристарх Павлович стал наблюдать за ним. Кавказец никуда уезжать не собирался — автобусы подходили через каждые пять минут, посматривал на девушек, читал объявления на столбе и изредка озирался на ворота Дендрария. В один момент, когда остановка совсем опустела, он неожиданно подошел к калитке, потянул ее на себя и тут же закрыл, словно проверял, не заперта ли. Потом несколько минут смотрел сквозь решетку, и Аристарх Павлович хорошо разглядел его, однако узнать, тот ли это кавказец, не смог. Кавказец вернулся на остановку, похоже, кого-то поджидал или все-таки присматривал за входом в Дендрарий. Прячась за деревьями, Аристарх Павлович подкрался к калитке и осторожно снял вывеску, где сообщалось, что Дендрарий закрыт: лишние люди не помешают: чем больше свидетелей, чем больше сторонних глаз, тем меньше прыти будет у «охранников».

До назначенного срока оставалось час с небольшим, и потому Аристарх Павлович завернул к забору института, вдоль которого работницы Дендрария высекали дикий подсадок — готовили место для осенних посадок канадской ели. Увидев Валентину Ильинишну, он совсем успокоился, таясь, полюбовался ею и пошел к Колокольному дубу.

В Дендрарии не было чужих, и если «охранники» посадили соглядатаев, то всего двух: одного на леса присматривать за домом, другого, кавказца, за входом в Дендрарий. Это еще больше придало уверенности Аристарху Павловичу. Он махал топором, поджидая «охранников», и те появились на сей раз с другой стороны, зашли со спины: возможно, делали вид своей вездесущности, а скорее всего, проверяли, нет ли засады.

— Ну и как наша чаша, Данила-мастер? — спросил моложавый.

Аристарх Павлович выколол очередную чурку, вытащил ее на сухое, установил, чтоб не качалась, но сам сел на другую.

— Моя чаша полная, а твоя — не знаю.

Кавказец, тот самый, что болтался на остановке, теперь подпирал дуб метрах в двадцати от них.

— И моя будет полная! — усмехнулся моложавый, побрякивая ключами от машины.