Бетси Шидфар - Абу Нувас

— А что это такое? — спросил мальчик. — Я много слышал о Мани, но не знаю, в чем заключается его учение.

Абу Исхак помолчал. Наконец, медленно произнес:

— Не знаю, поймешь ли ты, но тебе ведь уже двенадцать лет, в твоем возрасте я уже был посвящен в тонкости богословия, однако не твоя вина, что ты не учился у хороших учителей. Вот в чем заключается вера Мани. Его приверженцы считают, будто мир сотворен не Аллахом, а светлой силой, создавшей все добро, и темной силой зла. Они учат не прельщаться богатством и довольствоваться малым. Но они еретики, потому что поклоняются не Единому Богу, а двум божествам — доброму и злому.

— Что же было с Ибн аль-Мукаффой? — нетерпеливо спросил Хасан.

— Аль-Мансур приказал отрубить ему руки и ноги и сжечь их в печи, а потом бросить в огонь тело. Только Аллах знает, виновен он на самом деле в какой-нибудь ереси или просто халиф и его наместник отомстили ему за то, что он был смелым человеком и не боялся уличать в несправедливости. У нас в Басре жило множество ученых, и сейчас есть ученые и литераторы, но не было никого, кто бы мог сравниться с Ибн аль-Мукаффой. Ты понял смысл его книги?

— Да, он на примере ссоры царя зверей льва и быка показывает, как опасен гнев повелителя…

— …Не только это, — прервал его Абу Исхак. — Он говорит о пользе благоразумия и уверенности, призывает обдумывать все свои поступки и слова, чтобы не раскаяться потом, когда раскаяние бесполезно. Я дал тебе эту книгу, чтобы ты внимательно прочел ее и поступал сообразно тому, что в ней указано, потому что уже хорошо знаю тебя и вижу, что ты склонен к необдуманным поступкам, хотя одарен быстрым умом и хорошими способностями. Оставь эту книгу у себя и постоянно читай ее, пусть она будет твоим наставником.

Сказав это, Абу Исхак поднялся и, попрощавшись с мальчиком, вышел. Хасан задумался.

Конечно, учитель верно говорил о нем, он действительно часто поступает необдуманно и поэтому всегда оказывается свидетелем того, что не надо видеть и слышать. Всему виной неумеренное любопытство. Но ведь скучно всегда размышлять. Не проще ли жить, как придется, как Исмаил и его товарищи? Правда, Исмаил лишился руки, но даже мудрый Ибн аль-Мукаффа окончил жизнь в печи и его не спасли ни ум, ни рассудительность. Наверное, старик, который приходил к Абу Исхаку в лавку, очень благоразумный человек, и тот, кого наместник казнил у него на глазах, тоже не был легкомысленным — недаром Абу Исхак назвал его одним из самых справедливых людей нашего времени!

А вот Валиба вряд ли рассудителен, иначе не стал бы всю ночь пить вино и слушать пение. Нет, такие нравятся ему гораздо больше, пусть люди говорят, что он гуляка и безбожник!

Он будет внимательно читать книгу, но поступать по-своему. А еще, пойдет сейчас к Валибе и попросит рассказать о мудром Ибн аль-Мукаффе, о его книге, и о многих других вещах.

Поднявшись, надев кафтан и шапочку, Хасан направился к дверям.

— Куда ты? — крикнула мать.

Если сказать ей правду, она ни за что не разрешит.

— Я немного погуляю.

Мать что-то говорила, но Хасан, не слушая ее, быстро выскользнул на улицу и пошел знакомой дорогой.

У ворот дома Валибы было привязано несколько коней, на земле стояли носилки, возле них сидели рабы, белые и чернокожие. Хасан постучал в ворота, но привратник, выглянув, оттолкнул мальчика и снова задвинул засов. От обиды кровь бросилась в лицо. Хасан снова постучал, на этот раз сильнее. Рабы засмеялись.

— Откройте почтенному гостю, у него, наверное, важное дело! — крикнул один. Другой сказал:

— Эй, малыш, будь настойчив, господин любит красивых мальчиков!

Но тут Хасан увидел среди них знакомого евнуха, слугу Яхьи ибн Масуда. Хасан подошел к нему.

— Хозяин этого дома приглашал меня приходить к нему и обещал, что будет учить стихам.

Тот пожал плечами:

— Сынок, хозяин этого дома любит обещать, а сегодня у него много гостей. Но, если ты так настойчив, я попробую провести тебя к нему.

Евнух постучал и сказал привратнику:

— Пропусти меня к моему хозяину, у меня важное дело, а этот мальчик со мной.

Ворота открылись, и они вошли. Хасан ожидал увидеть дворец, вроде дома Яхьи, но дом Валибы был не намного богаче того, где жила их семья. Двор вымощен каменными плитами только по краям, а в середине — крепко утоптанная глина, политая водой. Из дома доносились громкие голоса, хохот, потом женский голос что-то запел.

Хасан вместе с евнухом поднялись на невысокую галерею, окружавшую дом. Оттуда прошли во внутренний двор, где расположился Валиба со своими гостями. Стоявшее в середине глиняное возвышение покрыто обычными циновками; подушки, которые гости подложили под локти, сшиты из полосатой шерстяной ткани. Тем ярче казались наряды гостей Валибы: зеленый, шитый серебром камзол Яхьи ибн Масуда, шелковые и парчовые одежды других, незнакомых мальчику, гостей.