Евгений Богданов: Ожерелье Иомалы

Наступил вечер. Угрюмый северо-восточный ветер лохматил волны. Впереди по курсу Хунд приметил какие-то ладьи. Они держали путь на полуночь. Хунд размышлял недолго. Когда драккары приблизились к утлым суденышкам поморов, Туре опытным взглядом оценил силы людей, плывущих, видимо, на промысел в море. Справиться с ними — плевое дело. Сначала он заставил толмача попросить воды. Толмач кричал с борта на языке биармов:

— Дайте нам воды. Мы хорошо заплатим!

Рыбаки не отзывались. Они лишь сильнее налегли на весла. Хунд сказал толмачу:

— Попробуй по-русски.

Толмач повторил просьбу по-русски и услышал ответ:

— Вода нам самим нужна. Приверните к берегу и там найдете воду!

— Взять ладьи на абордаж! — загремел голос Хунда.

К бортам поморских ладей протянулись длинные абордажные багры. Новгородцы перерубили древка багров топорами, оттолкнулись от драккара и взялись за весла. Хунд, видя, что добыча ускользает, приказал кормчему направить драккар на ладью. Забухал гонг. Карле, получив условный сигнал, пошел наперерез другой ладье. С драккаров в беззащитных новгородцев полетели из пращей глиняные ядра. Форштевни кораблей норманнов неотвратимо приближались к двум передним ладьям. Новгородцы гребли отчаянно, изо всех сил. Но уйти им мешал ветер. Он прибивал ладьи к кораблям скандинавов. Волны наваливались на утлые суденышки, заливали их водой.

Владимирке кричал с третьей ладьи:

— Повора-а-ачивай кормой к ветру! Держи вдоль бортов! Кормщики-и-и! Повора-а-ачивай!..

Но кормщикам повернуть ладьи вдоль бортов драккаров не удалось. Крики гибнущих людей смешались с грохотом волн, воем ветра. Две ладьи исчезли под водой…

Драккары, как коршуны, кинулись в погоню за третьей. Хунд понимал, что надо во что бы то ни стало утопить и эту ладью, иначе, вернувшись домой, русские испортят им все дело.

Но ладья скрылась за пеленой внезапно пошедшего дождя, и найти ее след среди встрепанных волн было трудно. А тут еще подвернулся мыс Варгав, далеко выдающийся в море. Ладья по мелководью ушла за мыс. Драккары больше преследовать ее не стали, боясь сесть на мель.

…Хунд все это хорошо помнил. Однако, не теряя самообладания, он отрывисто бросил:

— Я не знаю ничего. Что имеет в виду русский? Скажи яснее!

Стоявший за спиной Владимирка Булат внезапно выскочил вперед, и побледнев от гнева, крикнул в лицо Хунду:

— Сейчас я скажу!

Он выхватил меч и взмахнул им. Еще миг — и голова Хунда покатилась бы по прилавку с богатыми тканями и мехами. Но Василько повис на руке Булата, а Владимирко засверкал на него глазами:

— Спрячь меч! Не ко времени вытащил! Тебе говорю, спрячь!

Тем временем за спиной Хунда выросла толпа вооруженных викингов. На солнце угрожающе заблестели мечи и боевые топоры. И к новгородцам с берега спешили викинги, чтобы схватить их. Но Владимирка и его друзей плотной толпой окружили биармы. Владимирко сказал Хунду:

— Коротка у нурманна память! Соболя я тебе отдам, когда сполна заплатишь за смерть побратимов. Уразумел? А плату мы с тебя спросим дорогую. Ни серебра, ни золота не хватит!

Викингам не удалось подойти к новгородцам. В окружении воинов-биармов те ушли в Ой-Ял. Уходя, Владимирко сунул черного соболя обратно за пояс.

Туре Хунд провожал новгородцев встревоженным колючим взглядом. На душе у него было неспокойно. Ему чудился звон кольчуги. Схватка с побережными жителями теперь уже казалась неминуемой.

На шестой день северный ветер утих, облака, как раненые волки, уползли за лес. Несколько часов стояла тишина, а к ночи налетел широкий ветер с полуденной стороны. Он предвещал дождь, все сильнее раскачивал сосны и ели, раздувал сигнальный костер на берегу, сыпал в темноте искры на траву.

Туре Хунд и Карле с Гунстейном на драккарах подсчитывали барыши. Денег уже почти не оставалось, зато вороха драгоценной рухляди заполняли все отсеки и мешки, и торг можно было считать удачным. Возвратясь в Норвегию, ярлы могут выручить за мягкие товары двойную, тройную, а за некоторые меха и четвертную цену.

Туре Хунд, пересчитывая и укладывая меха с помощью Орвара, думал о новгородце с перевязанной головой. Тревога поселилась надолго в сердце ярла. Туре чувствовал, что чернобородый русский пришел в Ой-Ял не один, наверняка с дружиной. Они, конечно, собираются отомстить викингам за смерть рыбаков, потопленных драккарами в море Ган-Вик.

Туре позвал на совет братьев ярлов. Викинги были уверены, что новгородцы в сговоре с биармами. Нет, норманны не боялись боя, но, как знать, не повернется ли к ним спиной Норна — богиня судьбы? Численный перевес был на стороне предполагаемых врагов. Новгородцы злы, и это удесятерит их силы…