Евгений Богданов - Ожерелье Иомалы

Зимними долгими ночами в хижинах, у очагов, старые биармы рассказывали, что много лет назад на Вину пришел викинг Гаральд Волчий Зуб. Он сначала открыл торг, а потом его викинги бросились с оружием на биармов и стали отбирать все, что продали им. Биармы взялись за кистени и рогатины, но битва не принесла победы. Большой овраг, где звенели щиты и летали стрелы, до краев был заполнен трупами сынов Иомалы. Гаральд Волчий Зуб ушел с берегов Вины целым и невредимым, потеряв лишь десяток людей.

Насторожился дремучий лес. За каждым деревом — дозорный. Одна птица передавала другой весть о том, что чужеземец близко. И едва норманны появились, на всем пути к берегам Ой-Ял их провожали зоркие, недремлющие глаза.

Ватажный староста Владимирко привез новгородским поселенцам, жившим выше по реке, тревожную весть о подходе викингов, которые в горле моря Ган-Вик ястребами налетели на мирные поморские ладьи и потопили две из них. Третьей удалось спастись только чудом. Она ушла от погони, скрывшись в волнах. Всю ночь гребцы, выбиваясь из сил и непрестанно отливая воду из ладьи ведром, гребли к берегу, где на спех починили посудину.

Едва Владимирко добрался до острога на берегу Вины и усталый до полусмерти ввалился в свою избу, к нему явился молодой биарм. Крепкая обувь из кожи на нерпичьей подошве разбита в прах, одежонка разодрана в клочья — пробирался, видимо, ночью по лесу без пути, без дороги. Но лицо у парня молодое, не очень утомленное. Он подал Владимирку горячую крепкую руку и залопотал по-своему, по-чудному. Владимирко плохо понимал его.

Тогда биарм достал из-за пазухи небольшой скрученный лист бересты. На бересте были вырезаны ножом какие-то знаки. Владимирко накормил биарма. Жена принесла кусок холста и разодрала его надвое. Биарму дали сапоги и холст. Он переобулся в сухое и, приложив руку к сердцу, поблагодарил хозяев. Он все заглядывал в лицо Владимирка, силясь угадать мысли ватажного старосты. Владимирко задумчиво рассматривал рисунки на бересте. Мало-помалу значение рисунков стало для него понятным.

Норманн стоял с мешочком денег в руках, биарм рядом с ним держал шкурку песца — значит, норманны прибыли на торг. Следующие рисунки означали, что после торга норманны, может быть, нападут на биармов. Владимирко знал повадки викингов. Норманн держал в руке меч, биарм был с луком — выходит, будет бой. А кто же этот четвертый человечек? Судя по топору, который был в его руках, — ватажник, новгородец. Он должен быть рядом с биармом, прийти к нему на помощь.

— Все понятно, — сказал Владимирко, свернув бересту. — Ваш старейшина просит помочь ему в случае войны…

Биарм, видя, как взгляд Владимирка прояснился, радостно закивал и опять залопотал по-своему. Владимирко похлопал его по плечу:

— Придем. Не оставим вас в беде! — он показал жестами, что новгородцы непременно явятся на помощь.

Затем Владимирко взял острый охотничий нож и рядом с рисунком биармов стал вырезывать свои фигурки.

Он вырезал новгородца и биарма рядом, со шкурками в руках, а за ними — норманна с мешочком денег. Это означало, что и новгородцы и биармы будут вместе на торге. А когда норманны после торга вздумают драться — об этом говорила фигурка норманна с мечом, — то биармы возьмут в руки луки, а новгородцы — топоры.

Закончив работу, Владимирко поправил повязку на голове и подал бересту посланцу. Тот взял ее, посмотрел на фигурки и опять радостно закивал головой и приложил руку к сердцу. Владимирко смотрел на него с улыбкой. Он вдруг вспомнил что-то и радостно воскликнул:

— Погоди, парень, это ты подъехал к нам на лодке, когда мы торопились домой на своей ладье?

Владимирко поднял руку с тремя растопыренными пальцами, потом загнул два. Биарм радостно закивал и затыкал пальцем себе в грудь.

— Я тогда встретил вас на реке утром! — сказал он.

Это был Рейе.

Владимирко дал пареньку на дорогу харчей и проводил его за бревенчатый острожек. Рейе шел, посматривая по сторонам на высокие, крепко срубленные избы, на женщин в длинных сарафанах, которые несли от колодца воду на коромыслах, похожих на луки.

В тот же день Рейе, пройдя около тридцати верст, вернулся домой и передал ответ Владимирка Хальмару.

Наступил тихий зоревой вечер. Вина лишь кое-где была подсинена рябью. Полуночный ветер опустил свои крылья. И там, где небо взялось синей хмарью, лесные люди увидели большой полосатый парус. Отблески заката играли на нем. Красные полосы казались кровавыми, зловещими, а синие напоминали о чужих, неведомых морях.