Владимир Шатов - Возвращение

- Кто вам дал право применять оружие против мирного населения?

- Зато мне дали право впаять вам на полную… - съязвил злопамятный судья.

Когда Шелехову возили на судебные заседания, она познакомилась с другими осуждёнными по этому делу. Один даже оказался бывшим милиционером.

- На второй-третий день разлагающиеся в лесополосе трупы, которые в спешке едва прикопали стали разрывать собаки. – Рассказывал он о том, что случилось после расстрела. - Надо было что-то предпринимать. Ответственное поручение дали областной милиции. Всё под расписку: «Я, милиционер Каменского ГОМ, даю настоящую расписку в том, что обязуюсь выполнить правительственное задание и выполнение его хранить как государственную тайну. Если я нарушу эту подписку, то буду привлечён к расстрелу».

Люди, ехавшие в машине для перевозки заключённых, зашумели, всех коснулась эта трагедия.

- А дальше?

- Вывозили и закапывали трупы, завернутые в брезент, ночами, тайком на заброшенных кладбищах Ростовской области.

- Всех вместе?

- В каждой яме по четыре человека. – Закончил исповедь участник последнего акта трагедии: - Такое вот правительственное задание.

- А ты как здесь оказался?

- Сдуру рассказал куму, а он передал, кому следует…

- Верно, говорят, - сказал рыжий серьёзный мужчина, - не болтай лишнего!

- Язык мой – враг мой! – засмеялся бывший милиционер и надолго замолчал.

Уже через неделю после оглашения приговора Шелехова оказалась в исправительно-трудовой колонии в автономной республике Коми.

- Страх колючей проволокой окутал души людей. – Думала Александра по пути в лагерь. – Они отреклись от всего - от сказанного, от сделанного, от близких. Поразительно, но родственники даже боялись просить выдать им тела погибших - мужа, отца, сына...

Она вспомнила, что когда оглашался приговор, то в зале суда неистово аплодировали.

- Поняли, что лезть на рожон не стоит. Хлебнули... Такое у нас не повторится.

Однако вскоре в Ростове-на-Дону сотрудниками Комитета Государственной безопасности были обнаружены лозунги:

- «Да здравствует Новочеркасское восстание!» и «Вива, Новочеркасск!».

Уставший за наряжённую жизнь "Запорожец" деловито тарахтел по знакомому до последней ямы асфальту. Шаповаловы выехали рано утром, чтобы к ночи оказаться дома.

- Ты поспи пока. – Сказал молодцеватый генерал жене. - Путь из Москвы до Ростова не близкий.

- А ты как?

- Мне нужно о многом подумать… - улыбнулся Иван Матвеевич. – Задремать не получится!

Генерал Шаповалов, опережая дальнюю и тягучую дорогу, размышлял о грядущих ростовских делах и вспоминал недавние события.

- Какая невероятная глупость! - то, что произошло на его глазах, не давало покоя.

Солдатская совесть настойчиво взывала к действиям. Поскольку власти всячески замалчивали случившееся, он сразу предпринял попытки придать его гласности.

- Пересмотрел накануне тома Ленина, в которых тот даёт оценку Ленскому расстрелу и Кровавому воскресенью. – Через месяц после трагедии он признался жене. – Очень похоже…

- Ты бы Ваня вёл себя осторожнее!

- Все мы боимся потерять свои должности, - буркнул он, - а в итоге теряем людей… Так и на войне было.

Шаповалов решил обратиться к писателям и направил несколько писем в Союз писателей СССР на улицу Воровского в Москве с подробным изложением Новочеркасской трагедии.

- Партия превращена в машину, которой управляет плохой шофёр, часто спьяну нарушающий правила уличного движения. – Написал генерал. - Давно пора у этого шофёра отобрать права и таким образом предотвратить катастрофу.

С женой Екатериной Сергеевной посоветовался, какую ставить подпись.

- Боюсь я за тебя… - призналась женщина. – Подпишись псевдонимом…

Она здраво рассудила, что если поставит свою – подвергнет риску всю семью, а дети – Нина и Володя – только становились на ноги.

- Только ради вас, - Сказал Шаповалов, - тогда подпишусь "Неистовый Виссарион».

- Это в честь Белинского?

- И с намёком на отчество товарища Сталина…

Вспомнив эти события, Иван Матвеевич улыбнулся, ему не было стыдно за свои действия. Отныне он внутренне был готов к любым неожиданностям.

- Накажут тебя! – заплакала жена, когда ушло первое письмо.

- Я не боюсь резких колебаний! – твёрдо сказал супруг.

- А детям как жить?

- В конце концов, - заметил генерал, - у нас сейчас не 37 год…

- В нашей стране он может начаться каждую минуту!

И вот ровно через месяц Иван Матвеевич понял, что, похоже, амплитуда колебаний начала нарастать. На первом же посту ГАИ машину неожиданно остановили: