Владимир Шатов - Возвращение

- А ты сам попробовал…

Гимнастёрка Коли оказалась с дыркой на груди и в пятнах старой крови. Капитан Щеглов перед форсированием реки Сож сказал выстроившемуся сводному батальону:

- Вы должны доказать, что являетесь бойцами Красной Армии! - Он с ухмылкой посмотрел на ряд разномастных бойцов. - На той стороне немцы, и ваша задача, форсировав реку, занять их позиции.

- Товарищ капитан, а оружие нам выдадут? - раздался неуверенный вопрос из первой шеренги строя.

- Оружие добудете в бою! - Ответ капитана не оставлял выбора: - Кто из вас останется в живых тот и будет зачислен в батальон...

Ночью началась кровавая переправа... Из четырехсот человек в живых осталось всего семьдесят два бойца. Рядового Сафонова зачислили в пулемётчики и выдали станковый пулемёт системы «Максим». Он попробовал поднять его и признался напарнику:

- Хрен поднимешь!

- Тяжеленая штуковина, - первый номер их расчёта отличался редким прагматизмом, - хорошо, что разбирается на несколько частей.

После нескольких выкашивающих боёв изрядно потрёпанную часть отвели в тыл и в разбитых железнодорожных «теплушках» направили под Новую Руссу. Там формировалась 171-я стрелковая дивизия полковника Негоды. Николай полгода воевал в ней, а после лечения лёгкого ранения попал в 383-ю «шахтёрскую» дивизию.

Когда Митя Сафонов вернулся в Криницы его семья уже жила в землянке, их хату сожгли каратели, когда забирали в кутузку.

- Сводный батальон! – шутил неунывающий Илья Афанасьевич. - Цельных 18 человек набилось...

- Откуда хоромы?

- Блиндаж остался после прохождения фронта – вот и заселили.

Духота утром стояла такая, что хоть топор вешай. Корову поставили в сарай без крыши – накрыть нечем было.

- По весне построим себе отдельную землянку. – Решили на семейном совете.

Нашли в роще разрушенный блиндаж, построенный немцами в три дубовых наката. Сафоновы понемногу разобрали его и, с помощью коровы, натаскали себе брёвен на землянку. Знакомый дед-печник сложил из кирпича грубку.

- Перезимуете, як короли... – пообещал он и взял сверх оговоренной платы мешок картошки.

- Настоящие хоромы!

Летом 1944 года оперуполномоченные из района объявили, чтобы к осени в землянках люди не жили.

- Приказ, конешно, хороший, но в лес даже по дрова не пускают! – сплюнул старший Сафонов.

- Придумаем чего-то…

- Где брать материал для строительства – эта головная боль не для начальства.

Ночью, таясь, на коровах стали разволакивать ели с дороги на Донаху. Во время оккупации немцы выпилили ели вокруг заброшенной помещичьей усадьбы и, добавив брёвен из леса, с помощью строительного батальона словаков, замостили этот большак.

- Потом в грязи потонем… - подумал Илья Афанасьевич, но каждую ночь отправлялся за строевым лесом.

Только он с помощью домочадцев собрал новый дом, как пришла беда. В донаховском лесу была создана исправительно-трудовая колония на 300 человек.

- Аукнулась мне должность немецкого старосты. – Тихо сказал он жене, когда за ним пришли.

- Неужто они не понимают, - изумилась Авдотья, - ты служил не немцам, а людям?

В лесном лагере отбывали срок «не злостные» полицаи, самогонщики, те, кто попался на воровстве колхозного имущества, неплательщики налогов. Лагерники изготовляли деревянные срубы, повозки, бочки; выжигали древесный уголь и варили дёготь.

- Кто там будет разбираться?

- Отработаешь год и вернёшься домой. – Успокоила его супруга.

Дёготь гнали из бересты, набивая её в керамические сосуды, называемые кубами. Эти кубы, вмазанные в печи, нагревались снизу, из них и вытекал дёготь, так необходимый в хозяйстве. Его использовали для смазки обуви, колёс, качелей, упряжи, повозок, для изготовления лекарств, для отпугивания оводов.

- В углежоги пойдёшь. – Осмотрев нового поселенца, решил косоглазый бригадир.

- А у меня есть выбор?

Углежоги жили в лесу неделями. Они выкапывали большие ямы, набивали их дровами и поджигали. Хитрость состояла в том, чтобы вовремя погасить этот исполинский костёр, закрыть яму дёрном и потушить угли.

- Если закроешь слишком рано – вместо углей окажутся головешки, - учил новичка парнишка, укравший в соседнем колхозе мешок зерна, - если поздно, то будет одна зола.

- Понятно…

Воду носили себе в вёдрах из деревни Воронино километра за два. Наступившей зимой измотанный лесной жизнью Сафонов споткнулся при спуске с крутой горки. Вода из оцинкованных вёдер окатила его с ног до головы. Пока Илья Афанасьевич добежал до тепла, коварная болезнь пробралась в стареющее тело. К вечеру он слёг с высокой температурой, а через пару дней умер от воспаления лёгких.