Уильям Нэйпир - Собирается буря

— Это — не царь, — снова прошипел дикарь. — Девять Стрел! Одна стрела поразит Токуз-Ока. Он — не правитель и уж точно не бог. Ты знаешь, что презираешь его.

— Он — семнадцатый сын Сына Небесного, — хрипло ответил военачальник. Но в его голосе послышалась неуверенность — одновременно и сомнение, и ирония. Аттила улыбнулся. Полководец же продолжал упорно твердить:

— Ты не сможешь разрушить город. И неважно, каким количеством человек ты располагаешь там, на горных склонах.

— Мы не сможем разрушить город, но мы сможем разорить землю, всю долину Оронча, и вы умрете от голода. И ты знаешь, что это правда.

Баян-Казгар ничего не ответил.

— Одна стрела, — снова произнес Аттила. Он подошел ближе, и возле горла полководца вновь блеснуло лезвие ножа. Этот незнакомец двигался словно змея. Говорил очень быстро, но Баян-Казгар расслышал и запомнил каждое слово. — Ты убьешь его. Станешь царем. Присоединишься к нам, мы отправимся в поход и победим всех, кто встанет на пути. И я подарю тебе великую империю. Затем ты вернешься в долину и будешь недоумевать, почему ждал так долго. Ты и твои сыновья станут самыми могущественными императорами этой страны.

— Ты почитаешь Итуген, богиню луны, и Астура, ты помнишь о подвигах Манаса. Вы когда-то были гуннами.

— Мы пришли из южных пустынь много лет назад, — неясно ответил полководец. — Мы воевали с Китаем.

— И будете делать это снова. Присоединяйся к нам!

— Сейчас мы — крестьяне.

— Я сделаю из вас, крестьян, воинов.

Баян-Казгар, казалось, не верил в это.

— Мы ведем оседлый образ жизни. Глянь-ка сам, как благословенна эта долина. Мы не можем покинуть ее.

Аттила стал терять терпение.

— Женщины, дети и старики вправе возделывать землю до твоего возвращения. Любой дурень может перевернуть ком. Поднимай отряды, поехали с нами. Ты вернешься. Это продлится недолго. Год, два военных действий — и ты вернешься великим завоевателем. О тебе станут слагать легенды. Хлам, — Аттила презрительно махнул рукой, показывая на вещи, — ты будешь использовать, чтобы подкидывать в костры, или расплавишь и сделаешь монету с изображением своего портрета. Ты унаследуешь не долину, а империю.

Глаза гунна горели. Баян-Казгар почти ощущал тот жар на коже.

— У меня нет сыновей, — пробормотал он. — Моя жена мертва.

— Возьми другую.

— Закон запрещает это. Только правитель может иметь больше одной жены.

Аттила не удостоил полководца ответом на нелепость. Гунн сделал шаг назад, дважды резко взмахнул наискосок блестящим ножом перед глазами Баян-Казгара, словно заколдовывая и благословляя его этим жестом.

— Убей Токуз-Ока, — сказал Аттила. — Потом приходи ко мне.

Быстро, словно змея, он пробрался к двери, оглянулся назад и поднял указательный палец, словно в последний раз желая напомнить о цареубийстве. Затем исчез.

Через несколько минут вновь появился отряд караульных, уставившихся в темноту комнаты. Они были слепы, словно кроты.

Аттила безопасно покинул город на горном склоне. Он попрощался с женщинами, стирающими белье в ручье, с детьми, ловящими сетью мелкую рыбешку в дальних прудах. Потом направился дальше — к манасчи, одетому в плащ из темно-синего бархата с золотой вышивкой, стоявшему возле обнаженных персиковых деревьев во фруктовом саду и напевавшему бесконечные песни…

Гунны ждали еще два дня, и их терпение уже стало подходить к концу. На рассвете второго дня явился путник, но не тот, которого все хотели увидеть.

Проснувшись утром, воины заметили на краю лагеря лысого коротышку с бегающими глазами, сидевшего в тележке, запряженной ослами. В тележке ехали его жена и два ребенка. Там же были свалены мешки с ячменным хлебом, яблоками, сыром, необожженными глиняными горшками и кувшинами. Это оказался один из местных, услышавший о гуннах и решивший воспользоваться возможностью немного подзаработать. Несколько кутригуров вознамерились перерезать семье горло и забрать припасы. Орест понял, что может произойти, ринулся вперед и отозвал воинов. Но не знающий границ меркантилизм этого путника, не говоря уж о его безумной храбрости, оставил в душе грека глубокое впечатление.

— Эй, друзья, — позвал маленький торговец, энергично кивая. — Я принес отличные вещи! — И потер живот рукой.

— Крестьяне, — фыркнул Чанат, останавливая коня рядом с Орестом. — Они приходят, чтобы продать нам еду. Купцы… — Он прокашлялся и смачно сплюнул. — Скряги, землекопы с грязью под ногтями! Хозяйки с тряпками в мешках, со своими навозными кучами и дерьмом у дверей, высчитывающие свои…