Марк Лог - Король говорит!

Логу оставалось только стоять и слушать, поражаясь звучанию голоса короля. Когда Георг произнес заключительные слова, Лог сжал его руки. Оба знали, что это было великолепное выступление.

Они не решались заговорить сразу: Лог настоял в этот раз на новом методе работы, при котором красная лампочка, этот «красный глаз желтого божка», как называл ее Лог, не горела на протяжении всей трансляции. Неудобство, однако, заключалось в отсутствии полной уверенности, что трансляция уже отключена. Они продолжали стоять, молча глядя друг на друга, «король и простой человек, и сердце мое было слишком полно для слов». Король похлопал его по руке.

Через несколько минут вошел Огилви. «Поздравляю, ваше величество, — сказал он. — Замечательное выступление». Следом за ним появилась королева, поцеловала мужа и сказала, как прекрасно он говорил. Они побеседовали еще минут пять.

«А потом, — как пишет Лог, — король Английский сказал: „Хочу есть“, они попрощались с нами и спустились по лестнице в совсем другой мир».

Король был по справедливости горд своим достижением и испытывал большое облегчение из-за того, что, несмотря на быстро меняющуюся военную обстановку, ему не пришлось в последнюю минуту вносить в текст кардинальные изменения. «Я боялся, что произойдет что-нибудь такое, из-за чего придется изменять текст, — записал он в тот вечер в дневнике. — Я очень доволен тем, как говорил, и это, вероятно, мое лучшее выступление. Как я ненавижу выступать по радио!» [126] Ibid. P. 429.

На следующее утро газеты расхвалили его речь до небес. «Дейли телеграф» назвала ее «энергичным и вдохновляющим выступлением», добавив: «Вчерашние сообщения указывают, что каждое слово с совершенной ясностью прозвучало в Соединенных Штатах и в отдаленных частях Империи». Телефон Лога между тем звонил не переставая. «Все в восторге от того, как король говорит, — записал он в дневнике. — Эрик Майвилл звонил из Букингемского дворца и сказал, что во всем мире речь приняли с огромным восхищением. Пока мы с ним разговаривали, его вызвали к королю, так что я через него еще раз послал свои поздравления». Отклики из стран империи и за ее пределами также были восторженными.

На следующий день, в воскресенье, Лог и Миртл отпраздновали королевский успех, сходив в кино на дневной сеанс посмотреть фильм «Моя маленькая синичка», комедию об американском Западе 1880-х годов с Мэй Уэст и У. К. Филдзом в главных ролях. После этого Валентин повез родителей обедать в ресторан, который Миртл называла «венгерским». Они впервые пришли туда после начала войны, и оркестр играл все любимые мелодии Миртл.

Одной речи, даже прекрасной речи, было недостаточно, чтобы переломить ход войны, в которой союзные державы продолжали терпеть поражения. Следующей под ударами Германии пала Бельгия. Леопольд III, бывший главнокомандующим вооруженными силами страны, надеялся, что сможет продолжить борьбу за дело союзников, следуя героическому примеру отца, короля Альберта, во время Первой мировой войны. Но на этот раз ситуация сложилась иначе, и 25 мая, убедившись в бесполезности дальнейшего сопротивления, Леопольд капитулировал. Он принял оказавшееся спорным решение остаться со своим народом, а не перебраться, подобно министрам его правительства, во Францию, где они пытались продолжать работу как правительство в изгнании. В результате, как ни несправедливо это было, в Британии король Леопольд подвергся осуждению. Его поведение во время войны вызвало раскол в его собственной стране, и отдаленным последствием стало его отречение от престола десятилетием позже.

Ярость британцев по поводу капитуляции Леопольда объяснялась ее последствиями для сил союзников: их левый фланг оказался совершенно открытым и им пришлось отступить до самого побережья Ла-Манша. Единственным возможным выходом была спасательная операция, ставшая одним из самых драматических эпизодов войны. 27 мая первая флотилия из примерно 700 торговых, рыболовных, прогулочных судов, а также шлюпок Королевского общества спасения на водах начали эвакуацию британских и французских войск с отмелей Дюнкерка. К девятому дню 338 226 военнослужащих (198 229 британцев и 139 997 французов) были спасены.

4 июня, в последний день эвакуации, Черчилль произнес одну из самых памятных речей времен войны — если вообще не всех времен. «Даже если большие пространства Европы, ее старые и славные государства оказались или могут оказаться в тисках гестапо и всего одиозного аппарата нацистского правления, мы не дрогнем и не сдадимся», — заявил он на заседании палаты общин и заключил своей знаменитой клятвой «сражаться на наших морских пляжах».