Виктор Дьяков - Дорога в никуда. Часть третья. Мы вернёмся

Потерпев сокрушительное военное поражение, китайское руководство запросило мира, и в декабре 1929 года противоборствующие стороны подписали договор, который восстанавливал права СССР на совладение КВЖД. Отдельным пунктом советская делегация вновь внесла требование немедленно разоружить все русские белогвардейские отряды и прекратить деятельность антисоветских организаций. Китайцы со всем согласились, освободили арестованных совслужащих... но с белогвардейцами, как и до того, борьбу лишь обозначили, ведь большевики для них оставались по-прежнему опасны, а белые, как ни крути - союзники. Так Харбин вновь зажил в "трехмерном пространстве", все вернулось в прежнее русло, успокоилось, и обыватель опять получил возможность относительно сносно существовать, пользуясь моментом, когда активность враждующих сил пошла на спад, и они не очень мешали им жить.

А что значит жить? Конечно, это, прежде всего, получение от жизни возможных удовольствий, естественных, обывательских, то есть любить, наряжаться, наслаждаться пищей и зрелищами. Для людей не стесненных в средствах Харбин предоставлял все эти возможности, и в первую очередь этим пользовались женщины. Любимым печатным изданием модниц в конце двадцатых годов стал харбинский журнал "Рубеж". То было шикарное иллюстрированное издание с обязательной страничкой новой моды. Естественно Полина стала подписчицей "Рубежа". Как и предполагалось, к середине 20-х годов юбки укоротились до колен, и вошли в моду чулки телесного цвета. Вечерние платья тоже укоротились, туфли приспосабливались под новые быстрые танцы: фокстрот, шимми, чарльстон. Шляпки стали носить с широкими полями, глубоко посаженными на голову, либо шляпы-колокола, полностью закрывающими волосы. Полина пыталась следовать новым веяниям, но, в общем, новая мода ей не нравилась. Да, от короткой юбки и чулок телесного цвета она со своими полными фигурными ногами выиграла, но общий стиль платьев покроя типа "гарсон", созданных с расчетом на худощавых, "безгрудых" женщин, ей явно не шел. Потому она с радостью встретила, начавшийся на рубеже 20-х и 30-х годов очередной "виток" развития мировой моды. Юбки снова начали удлиняться, а угловатый и свободно спадающий стиль "гарсон" сменяется приталенными формами, округлыми плечами, которые соответствовали естественным пропорциям женской фигуры. Все эти перемены обходились модницам довольно дорого. Полина тоже в очередной раз обновила свой гардероб, благо было на что, и было где - в городе работало более семидесяти дамских портных, шивших платья, шубы, пальто и манто на все случаи жизни. Но вот за новыми веяниями в танцах она уже не стремилась поспевать. Фокстрот, в особенности медленный, она в общем освоила достаточно хорошо, но что касается более быстрых шимми и чарльстона, то учиться танцевать их она не спешила. На всех благотворительных балах, организуемых беженским комитетом, эти танцы были не в чести. Здесь по-прежнему главенствовал старый добрый вальс.

Для большинства людей покой и семейный уют с возрастом становятся преобладающими ценностями. При этом они сами не замечают этих превращений, позиционируя себя по-прежнему "вчерашними", молодыми, романтическими, готовыми на всякого рода подвиги. Но усталость от прежней, тем более бурной и неспокойной жизни исподволь делает свое дело, неумолимо меняя мировоззрение. Так же Иван с Полиной не заметили, как превратились в стопроцентных обывателей-мещан, несмотря на свою относительную молодость, Ивану в 29-м году исполнилось 34-е, а Полине 32 года. Этому, конечно, во многом способствовало наличие у них определенных денежных средств, приобретение хорошего дома и отсутствие необходимости зарабатывать на жизнь тяжелым, вредным для здоровья трудом.

Полина по-прежнему являлась сотрудницей Беженского комитета. Иван продолжал служить в фирме Чурина и стал там ценным специалистом, работающим со многими клиентами. В то же время, он продолжал как сочувствующий посещать собрания местного отделения РОВС, казачьего союза, поддерживал связь с земляками-сибирцами, иногда оказывал материальную помощь, но в разумных пределах. А когда его вдруг начинали стыдить, что имея такой дом, он мог бы быть и пощедрее, Иван не стеснялся признавать, что дом куплен не на его деньги, а жены... Ну а дом, он стал самым главным для них, кроме отношений друг с другом. Их заработков вполне хватало, чтобы не залезая в "НЗ" содержать себя, дом, держать прислугу, а также регулярно посещать общественные места отдыха. Что касается прислуги, в своих первых служанках Полина довольно быстро разочаровалась. Нанимаемые русские женщины, выполнявшие обязанности уборщицы и кухарки, Полине не нравились, одна оказалась ленива, другая воровата, третья нечистоплотна... Она много с ними ругалась и сменила до 30-го года четверых, пока Иван не поставил вопрос ребром - надо нанимать китаянку. По совету уехавших в Шанхай знакомых они наняли их бывшую прислугу и не прогадали. Еще совсем молодая женщина была и трудолюбива и честна и чистоплотна, к тому же платить ей приходилось меньше. Вскоре Решетниковы ей уже полностью доверяли.