Еремей Парнов - Заговор против маршалов

Гиммлер не слишком доверял представленным справкам. Фальшивые свидетельства и подкуп ответст­венных лиц сделались широко распространенным яв­лением. Вооружившись лупой, рейхсфюрер сам изучал стати своих паладинов и их невест. Для пущей объек­тивности фотографироваться надлежало в купальных костюмах.

Заочный экзамен подозрительно напоминал разгля­дывание фривольных открыток, хотя намерения рейхсфюрера не имели ничего общего с вульгарным любо­пытством. Работая с циркулем и линейкой, он замерял пропорции, справлялся с таблицей и уж потом, на ос­ нове холодных чисел, выносил окончательный вердикт. Вынув очередную фотографию из личного дела, попут­ но знакомился с агентурными данными. В жестких рам­ках тотальной системы любые интимные тайны прев­ращались в смешной пережиток.

Массовый принцип предполагал полную обезличку, не оставляя места эмоциям и прочим нюансам вырожденчества. «Я заглянул в глаза человеку будущего,— предрек Ницше,— и увидел в них смерть».

И он пришел, одержимый волей власти человек бу­дущего.

— В моих орденских замках подрастает молодежь, которая ужаснет мир,— сказал фюрер.— Мне нужна молодежь, жаждущая насилия, власти, никого не боя­щаяся, страшная... Свободный, прекрасный хищный зверь должен сверкать из ее глаз... Мне не нужен интел­лект. Знания погубили бы мою молодежь.

Молодые сверхчеловеки проходили подготовку в «орденсбургах» Фогельзанг, Зонтхофен и Кресинзее. В приютах «Лебенсборна» выкармливали младенцев, начатых от расово безупречных производителей. При­нятие нюрнбергских законов, в свою очередь, отра­зилось на всех сферах государственной деятельности. В проект структуры тайной полиции были заложены такие новинки, как «церковь, секты, эмигранты, масоны, евреи» (Второй отдел) и «гомосексуалисты» (Одиннад­цатый).

Идея преображала действительность. Оживали фан­томы. Молодые люди в черных мундирах называли себя романтиками и идеалистами. Они готовились взять в свои руки весь мир.

Мы идем, чеканя шаг.

Пыль Европы у нас под ногами.

Ветер битвы свистит в ушах:

Кровь и ненависть, кровь и пламя.

Учил Заратустра: «Я — предвестник грозы и тяже­лая капля из тучи; а имя той молнии — сверхчеловек».

И еще говорил он: «Я учу вас о сверхчеловеке. Че­ловек есть нечто, что должно превозмочь».

Они поверили, они сумели превозмочь. Впереди жда­ла их невиданная работа.

«Но некогда спросил я и едва не подавился своим вопросом: как? жизни нужна и сволочь людская?» — так говорил Заратустра.

В извечном противоборстве огня и льда источник су­ществования Вселенной.

Выстроить новый мир чистоты, безжалостно ис­пепелив старый,— сверхчеловеческое предназначение государства СС.

Головы, руки, ноги — сколько прошло их под уве­личительным стеклом «Черного герцога»! Носы, глаза, подбородки...

Возносясь духом к заснеженным пикам Гималаев, излучением третьего глаза проницая чертоги Вальхалы, он терял ощущение реальности. Где «орден» и где «го­сударство»? Где Генрих Гиммлер и где Генрих Второй?

Из состояния самогипноза, обычно кончавшегося упадком сил и приступами слезливости, его, как всегда, вывел Кестнер.

Пока длился сеанс лечебного массажа, Гейдрих дожидался в приемной.

— Арестован мелкий шантажист Отто Шмидт,— избегая благостно-просветленных глаз шефа, он с места в карьер перешел к делу. Холодно, лично незаинтересо­ванно, буднично.— Здесь собственноручно подписан­ный им протокол допроса. Дело ведет Иозеф Мейзингер.

— Помню,— Гиммлера клонило ко сну, и он не сразу ухватил суть.— У него волчья хватка.

— Мейзингер дело знает,— подтвердил Гейдрих.— Речь идет о генерал-полковнике Фриче,— на всякий случай напомнил он.— И других весьма влиятельных лицах.

Гиммлер сменил пенсне на очки для чтения. Пока­зания Шмидта уличали Фрича в пристрастии к гомо­сексуальным забавам. Кроме него назывались имена статс-секретаря Функа, полицай-президента Потсдама, штандартенфюрера фон Веделя, графа фон Гольтца и прочих высокопоставленных персон.

— Это бомба, Гейдрих! — рейхсфюрер отложил про­токол.— Прежде чем что-то предпринимать, следует хорошенько подумать.

— Понимаю. Именно поэтому я и решился обра­титься к вам за советом.

— Кто этот Шмидт?

— Личность известная. Специализировался на де­ликатном шантаже, дважды судим. Действует, как пра­вило, в одиночку, терпелив. Может годами вести слеж­ку, пока не наберет достаточно материала. Само собой, набирает жирных котов, с кого можно содрать по­больше.