Александр Слонимский: Черниговцы (повесть о восстании Черниговского полка 1826)

Иван Матвеевич Муравьев-Апостол был светский человек, писатель и немножко музыкант. У него был прекрасный голос, пел он с чувством и не раз повторял, что если бы не звание дворянина, которое обязывало его служить отечеству, то он мог бы стать знаменитым артистом. После того как Иван Матвеевич был отозван из Испании, он не получил нового назначения. Император принял его очень холодно. Иван Матвеевич не понимал, за что подвергся немилости императора, и только жаловался на переменчивость судьбы и на капризы властителей.

Иван Матвеевич слыл вольнодумцем. Он ненавидел рабство и не терпел около себя крепостных слуг, предпочитая нанимать иностранцев. Хозяйством в доме заведовал испанец Фернандо, который пил русскую водку, умел ругаться по-русски, но с барином всегда говорил по-испански. Ненависть к рабству не мешала, однако, Ивану Матвеевичу закладывать и продавать свои деревни с крепостными. «Наш Апостол проповедует против рабства и потому спешит проматывать своих рабов», — шутил его приятель Капнист.

Иван Матвеевич очень любил греческую и римскую древность. Всё в доме его — от ваз и до лепных украшений на потолке — напоминало о древности. Младшего сына он назвал Ипполитом, по имени греческого героя, и дарил ему в день рождения или греческую каску, или картинки, изображавшие греческих воинов в полном вооружении. Когда он думал о будущем Матвея и Сережи, то воображал себе греческих или римских героев: афинского гражданина Аристида [8] Аристид — греческий полководец и государственный деятель VI–V веков до н. э. Известен был своей неподкупностью и справедливостью. , знаменитого своею честностью, Сципиона Африканского, победившего Ганнибала [9] Сципион Африканский Старший — римский полководец III века до н. э., герой второй Пунической (Карфагенской) войны. Ганнибал — карфагенский полководец, перешедший через Альпы в Италию и нанесший римлянам ряд поражений. Принужденный покинуть Италию и вернуться в. Карфаген (в Африке), он был разбит Сципионом, который переправился в Африку из Испании. , или Брута, убившего Юлия Цезаря, чтобы спасти римскую вольность. Впрочем, о воспитании сыновей на деле больше заботилась мать, которая ежегодно ездила к ним в Париж. Отец только писал им письма — длинные, красноречивые, с латинскими и греческими цитатами.

По возвращении Матвея и Сережи из Парижа Иван Матвеевич повез их к поэту Державину, своему другу. Державин жил на Фонтанке, у Измайловского моста. Он сидел на диване, окруженный книгами и тетрадями. Из-под шлафрока торчала белая мордочка его любимой собачки Тайки.

— А ну-ка, давай, давай сюда своих парижанцев! — сказал он, притягивая к себе мальчиков и обнимая их.

— В сыновьях вся моя надежда, — торжественно сказал Иван Матвеевич, подводя к Державину Матвея и Сережу. — Ты знаешь, Гаврила Романыч, я родился с пламенной любовью к отечеству, и мои сорок четыре года не ослабили сего пламени ни на одну искру. Как в двадцать лет, так точно и теперь я готов, как Курций [10] Марк Курций — герой римской легенды IV века до н. э. По преданию, он бросился в разверзшуюся посреди Рима пропасть, чтобы умилостивить богов и отвратить гибель от родного города. , броситься в пропасть, как Сцевола [11] Муций Сцевола — римский юноша, герой предания V века до н. э. Во время нападения этрусков на Рим он проник в лагерь врагов, чтобы убить их царя Порсенну, но ошибся и убил вместо него одного из его приближенных. В наказание за свою ошибку он на глазах Порсенны вложил свою руку в огонь и сжег ее. Пораженный мужеством юноши, Порсенна отпустил его. — сжечь себе руку. Но отечество, — тут он обиженно развел руками, — не призывает меня. Безвестность, скромные семейные добродетели — вот мой удел. Выращу детей, достойных умереть за Россию.

И, растроганный собственной речью, он поднес к глазам тонкий кружевной платок.

Державин выслушал Ивана Матвеевича с чувством, прослезился, встал, обнял его, а потом вдруг сердито сказал:

— Метишь в Сцевол да Курциев, а вот знают ли они у тебя по-русски?

Матвей и Сергей любили Россию издалека, но они не знали ее порядков. От них было скрыто, что в России есть крепостное право. После отъезда всего семейства из Испании их оставили в Париже главным образом для того, чтобы вид рабства не развратил их и не помешал, как говорил их отец, «распуститься цветам свободы» в их сердце. Там, в пансионе, они погружались в изучение греческой и римской истории и на примерах древней республиканской доблести воспитывали свое гражданское чувство. Анна Семеновна считала необходимым сообщить им правду, но долго не находила предлога. Случайное обстоятельство послужило поводом к откровенному объяснению.