Эдуардо Мендоса - Удивительное путешествие Помпония Флата

– Нет, – возразил я, – что угодно, но только не вера. Вера не входит в мою методологию. Доверчивость – сколько угодно. Право на ошибку – тоже, потому что ошибки неизбежны, а их осознание является прямой дорогой к истине и поводом для всякого размышления. Но только не вера. Тут мы с тобой занимаем непримиримые позиции. Мало того, я даже не могу уважать твою позицию, хотя ради нее ты и готов был принести в жертву собственную жизнь. Но не бойся, доказывать свою правоту я не стану. Кроме того, уже поздно, и мне пора идти.

– Сперва и ты ответь на один мой вопрос, – сказал Иосиф. – Как ты сумел догадаться, что саркофаг пуст? Гордыня относится к числу смертных грехов, но моя гордость, гордость плотника, все же задета.

– С удовольствием отвечу тебе. Посетив в последний раз дом Зары-самаритянки, уже после ее смерти, я случайно нашел там ключ, который сперва посчитал ключом от тамошней двери, но он не подошел к замку. Так как ключ был новым, я предположил, что он от библиотеки Эпулона, и это тот самый ключ, который исчез с места преступления. Но какой смысл был бы убийце нести его в дом Зары, а не избавиться от него тотчас же без следа, скажем, закопав в землю или бросив в глубокий колодец? Все просто: Лалита унесла ключ с собой, покидая библиотеку через окошко, после того как Эпулон заперся изнутри. Когда я понял это, выводы стали вытекать один из другого. Понимаешь?

– Не до конца, – ответил Иосиф, – но и с более странными вещами мне доводилось мириться за свою долгую жизнь.

На этом мы закончили нашу беседу и собирались вернуться в дом. Поднимаясь со скамьи, я заметил три креста, что стояли в углу двора. Поскольку на изготовление крестов Иосиф затратил свой труд и свои материалы, отныне они по закону принадлежали ему. Я спросил, намерен ли он пустить эти доски в дело, на что он ответил:

– Пока нет. Кресты будут ежечасно напоминать мне о бренности человеческого существования. А со временем посмотрим, как их можно употребить.

Когда мы снова вошли в дом, Мария приблизилась ко мне и сказала, что Иисус отправился спать, поскольку сильно устал за этот день, в течение которого случилось столько всяческих происшествий.

– Он просил меня кое-что передать тебе, – добавила она, вручая мне кошель.

Я открыл кошель и убедился, что там лежат двадцать денариев, обещанных мне за расследование этого дела. Я вернул кошель Марии со словами:

– Спрячь эти деньги и ничего не говори Иисусу. А когда он немного подрастет, потрать их на его обучение. Сумма небольшая, но наверняка ему пригодится. Он умный мальчик и мог бы изучать риторику, или физиологию, или еще что-нибудь, лишь бы это не было связано с религией.

В то же время, что и я, уходить собрались Захария, Елисавета и Иоанн. Я присоединился к ним. Когда мы прошли часть пути, я отозвал Захарию в сторону и спросил:

– Скажи мне правду, почтенный Захария, это ты устроил так, что толпа бросилась на штурм Храма, ты пустил слух, будто там находится Мессия?

– Ты правильно угадал, – ответил он. – Но ведь не было иного способа спасти Иосифа и моего собственного сына от незаслуженной кары. В тот вечер, когда я увидел тебя впервые, мы с Елисаветой как раз и явились к Иосифу, чтобы предложить подобный план. Но он наотрез отказался: предпочел умереть, но не допустить кровопролития.

– К тому же он помнил о запрете произносить имя Яхве всуе, – добавил я, вспомнив слова, сказанные Иосифом на крепостной стене.

– Вижу, ты очень хорошо знаешь Писание, Помпоний, – отозвался Захария, едва сдерживая гнев, – а раз так, ты должен помнить и другие слова: «Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра. Услышав сие, Илия закрыл лицо свое милотью своею, и вышел, и стал у входа в пещеру. И был к нему голос, и сказал ему: что ты здесь, Илия?»

– Разъясни мне их смысл, ибо я не понимаю.

– Слово Божие дано понять лишь тому, кто имеет веру, а у тебя ее нет. И тем не менее поверь хотя бы в то, что я не солгал, сказав, что Мессия находится ближе, чём полагают многие.

– Ладно, – ответил я, – не стану оспаривать твою веру. Но тогда и ты не насмехайся надо мной, если я начну рассказывать про реку, воды которой делают коров белыми.

Мы дошли до места, где наши пути расходились, и дружески попрощались, а вскорости я вновь оказался в своем жалком прибежище.