Георгий Северский - Второй вариант

Впрочем, Вильчевская, кажется, не обратила внимания на ее признание: она опять замерла в своем кресле, приготовившись слушать…

Вера читала, стараясь не отвлекаться. Ей было жаль Вильчевскую.

Выполняя приказ подполья, она вошла в этот дом, готовая к любым испытаниям — к капризам сановной старухи, возможно даже, — к унижениям… Но все оказалось не так, как она думала. С генералом, о котором говорили, что он человек тяжелый, вспыльчивый, Вера почти не встречалась, да к тому же в доме, как очень быстро поняла она, полной хозяйкой была Мария Николаевна — женщина властная, умная… и неожиданно добрая. По крайней мере, жаловаться на нее у Веры не было никаких оснований. И порой Вера с болью спрашивала себя: как же и почему не может Вильчевская при всем своем уме понять, что дело, за которое отчаянно цепляется ее муж, давно и безоговорочно проиграно, что только в новой, в Советской России будущее русского человека?.. Вера видела: Вильчевская, привычно ведя дом, соблюдая укоренившиеся традиции, сама обходится малым. Безгранично и жадно ее влекли лишь книги.

… Так и не суждено было Вильчевской в этот день насладиться путешествием по милой ее сердцу Италии: генерал прислал через посыльного записку, прочитав которую, она нахмурилась.

— Очень жаль, но придется прекратить наши занятия, — сказала она. — Вы не очень спешите, Вера? Мне хотелось бы просить вас об одном одолжении…

До встречи в Ушаковой балке оставалось достаточно времени, да и отказать Вильчевской Вера не могла, не имела права.

— Пожалуйста, Мария Николаевиа…

— Дело вот в чем. Днями мне привезли заказанные книги — они здесь, в этом шкафу. Их надо пронумеровать, внести в каталог и оттиснуть экслибрис…

— Я готова, Мария Николаевна. Если не успею сегодня, закончу в следующий раз.

— Вот и отлично, — улыбнулась Вильчевская. И тут же ее лицо приняло прежнее, озабоченное выражение. Она достала из стола громоздкую книжку каталога, маленькую печатку с изящно вырезанной ручкой. — Посмотрите, как это сделано на старых книгах, и по их образцу…..

— Я поняла, — кивнула Вера.

Она осталась одна. Работала неспешно, осторожно и тщательно. В каталог записывалось имя автора и название книги, на титульном листе ее отпечатывался экслибрис — одинокая фигурка женщины на высоком утесе и надпись по краю овала: «Из книг княгини Вильчевской», ставился номер, под которым внесена книга в каталог, после чего книгу нужно было считать полноправным жильцом большой, со вкусом подобранной библиотеки…

В доме, судя по всему, ждали гостей: хлопали двери, часто и дробно стучали в столовой каблуки горничной, там же бубнил что-то генеральский денщик, доносилось позвякивание посуды…..

Вера слышала, как подъехал к особняку автомобиль. Осторожно выглянула в окно: так и есть, Виль-чевский приехал не один — с ним был генерал Шил-линг. Его портреты в прошлом году не сходили со страниц газет, и Вера сразу узнала его. Поднимаясь по ступенькам дома, он, будто почувствовав на себе чужой изучающий взгляд, посмотрел на окна особняка. И хотя генерал скорее всего не смог бы заметить ее, Вера отпрянула от окна…

В передней громко хлопнула входная дверь, легкий сквозняк пронесся по дому, чуть приоткрылась дверь, ведущая из библиотеки в столовую.

Вера продолжала работать, но теперь уже внимание ее привлекали не книги, а разговор, доносившийся из столовой.

Вначале он шел о вещах малозначительных, беспорядочно перескакивал с одного на другое: обычно так и бывает, когда собираются люди недостаточно близкие для того, чтобы сразу заговорить о главном…

Вильчевский и Шиллинг были знакомы давно, но особой приязни между ними не замечалось. И только в последнее время общее чувство несправедливой обиды несколько сблизило их: бывший главноначальствующий Одессы и Крыма Шиллинг получил при Врангеле лишь бригаду, а Вильчевский, вынужденный во всем согласовывать свои действия с выскочкой-генералом Артифексовым, тоже считал себя незаслуженно ущемленным.

— И вот доложу я вам, — недовольно говорил Шиллинг- наши судьбы, судьбы всей армии, а возможно, и России вручены нынче генералу Слащеву. Каково?

— Похоже, Врангель только ему и доверяет, — вздохнул Вильчевский.

«Слащев… Слащев!» Вера почувствовала, как все в ней напряглось, обострилось — слишком велика была ее ненависть к этому человеку, чтобы она могла остаться спокойной. Теперь она боялась пропустить хотя бы слово…..

— Доверяет? — засмеялся Шиллинг. — Вы думаете, верховный способен приблизить к себе человека, равного, если не более сильного, по уму и таланту? Я Слащева не люблю — это все знают — но умен, ничего не скажешь — умен! У Врангеля в избытке амбиции, а у Слащева — талант военачальника. Барон воспользуется им, а там!.. Скажите, как вы относитесь к слухам о каком-то тайном плане Слащева?