Виктор Петелин - Восхождение, или Жизнь Шаляпина

— Ну как, волновался? — с интересом спросил Труффи.

— Конечно. Но я знал, что театру нужен бас, так как знаменитый Мельников кончил свою карьеру.

— А ты что, уже готов заменить его в Мариинском? — поддел кто-то Шаляпина.

— Разумеется, я и не мечтаю занять его место. Но мне предложили подготовить именно его любимую партию — Руслана. Я не слышал этой партии в его исполнении, да и вообще никогда не пел ее. А тут предложили в недельный срок… Конечно, я подготовил ее, исполнил как мог, но чувствую, что мое исполнение не удовлетворило моих экзаменаторов и испытателей. Я пел по-своему…

— Ну и что?

— Что — «что»? Мне предложили спеть еще что-нибудь. Я спел чётвертый акт «Жизни за царя», арию и речитатив. Арию я пел, как поют все артисты, а речитатив по-своему, вот это, наверное, и понравилось моим испытателям. Растроганный Фигнер, подошел ко мне, крепко пожал руку, и на глазах у него были слезы.

— Фигнер — известный себялюбец. Это он не тебя хвалил, а себя показывал. — Труффи давно не любил знаменитого тенора Мнриинского театра. — Ну и что же было дальше?

— Дальше? На следующий день меня пригласили снова в дирекцию, где я и подписал) контракт на три года: в первый год — двести рублей, во второй — двести пятьдесят, а третий — триста. Неустойку я должен уплатить по три тысячи шестьсот за год. Вот так… Я за всю свою жизнь столько не заработаю.

— Заработаешь, Федя, заработаешь. Как Фигнер, будешь получать двадцать пять тысяч в год…

В это время к столику Труффи подошел жгучий брюнет среднего роста и запросто подсел к ним.

— Parlate italiano? [1] Говорите по-итальянски? (ит.) — обратился к нему Шаляпин.

— Тебя все принимают за итальянца, Костя, — сказал Труффи. — Да ты и похож. Знакомьтесь, господа. Это художник Коровин, прошу любить и жаловать. А это мои друзья: Шаляпин, Миллер…

— Пошлю-ка я вас всех ко всем чертям и уеду в Тифлис, — неожиданно заявил Федор. — Что здесь, в Петербурге-то? Ну и приняли в Мариинский театр… Подумаешь, я за комнату второй месяц не могу заплатить. А там тепло, майдан, шашлыки. Бани такие!.. И Усатов. Хоть и побьет иной раз, а все же добрый, у него всегда можно пятерку перехватить. А здесь я словно чужой, никто меня не знает…

Коровин внимательно посмотрел на Шаляпина: тот был так худ, истощен и явно навеселе.

Шаляпин поднялся и тихонько отозвал Труффи в сторону. Тот сразу догадался, о чем пойдет речь, и молча сунул ему три рубля.

— Может, поговорить о тебе с Мамонтовым? Он набирает в Частную оперу. Ты ему можешь подойти.

— Не знаю!.. Как сложится моя судьба в Мариинском. Я уж заказал визитные карточки: Федор Шаляпин — артист императорских театров. Какой уж там Мамонтов…

— Ну смотри. Тебе видней.

Шаляпин ушел, и вскоре его высокая фигура замелькала на Невском.

А Константин Коровин, заинтересовавшийся новым знакомым, спросил Труффи, когда тот вернулся за свой столик, кто этот молодой человек.

— Это хороший голос, — ответил Труффи, — но несерьезный человек. Приходи в Панаевский театр, он там поет. Голос настоящий!

— Ты говорил о Мамонтове. Сейчас я пойду на Морскую, к Кюба, здесь рядом, там, наверное, обедает Кривошеин, у него и узнаю, когда приедет Савва Иванович. Ты ведь хочешь узнать, возьмет он тебя в свою Частную оперу или нет?

— Хорошо, заходи к нам в Панаевский театр, прямо за кулисы, расскажешь…

Тридцатитрехлетний преуспевающий «неклассный» (в 1886 году Коровин получил диплом на звание неклассного художника, то есть в медалях ему было отказано) художник Константин Коровин долго не мог забыть тяжкого впечатления, которое произвел на него молодой артист, с жадностью поглощавший закуски в ресторане Лейнера. Всякое ему приходилось видеть за свою скитальческую жизнь свободного художника, но таким безысходным показалось ему положение Шаляпина, что он твердо решил при первой же возможности рассказать о нем Савве Ивановичу Мамонтову, опекавшему всех мало-мальски проявивших себя в искусстве. Художники, артисты, композиторы постоянно бывали у него дома, в Москве и Абрамцеве, несколько лет он содержал Частную оперу, потом разочаровался и вот сейчас снова задумал собрать оперную труппу для постановки преимущественно русских опер, которые не очень-то пользовались популярностью на императорской сцене… Нужны молодые таланты, и он просил всех своих многочисленных друзей рекомендовать ему таких артистов. Может, и этот подойдет…