Эмма Донохью - Запечатанное письмо

«Ну же, вскрой письмо!»

Фидо вдруг подумала, что лучше его сжечь не читая. Что бы ни говорилось в нем о ней, какие бы грязные предположения или зловещие угрозы ни доверил бумаге несчастный муж семь лет назад — понадобится всего несколько минут, чтобы все это превратилось в золу и пыль. И зачем она вообще принуждает себя прочесть его? Какую пользу принесет оно ей, если она увидит все эти слова?

Она размышляла, что это могут быть за слова; подбирала ужасные синонимы. Но если она сожжет письмо — вдруг сообразила она — то никогда не узнает, что его содержание могло быть и хуже. Нет, она не в силах заставить себя пройти три шага, отделяющие ее стол от тлеющего в камине огня. Будто в этом конверте содержится тайная повесть о ее жизни. «Прочти и покончи с этим!» Что бы в нем ни было…

Внизу раздался стук дверного молотка. Фидо вздрогнула.

На этот раз горничная сообщила о приходе некоей мисс Смит.

Фидо недоумевающе наморщила лоб.

— Не думаю, что я знаю…

— Хелен Смит, просила она сказать, — недовольно проворчала горничная, отводя взгляд.

Фидо так поспешно сунула письмо под стопку книг, что смяла его края. У нее перехватило горло, мелькнула мысль притвориться, что ее нет дома, но это только отсрочило бы разговор, и потом… «Ты жалкое ничтожество, трусиха!!»

— Я спущусь в гостиную… Нет, пожалуй, проводите ее сюда.

Эту гостью лучше принять в деловой обстановке.

— Сюда?

— Да, я же сказала.

Оставшись одна, она старалась успокоиться и выровнять дыхание.

Когда в кабинете появилась Хелен, Фидо поняла, что ожидала увидеть сломленную женщину, возможно, побитую, если не раскаявшуюся. Но Хелен сияла улыбкой и была одета в эффектное красное платье с пышными оборками.

— Ты выглядишь очень модной, — сказала Фидо, чувствуя, что фраза прозвучала мрачным упреком.

Она забыла предложить гостье присесть и поймала себя на том, что играет с ножиком для бумаг, будто пребывающая в нерешительности Макбет.

— Отправляюсь за границу! — весело объявила Хелен.

Ну конечно! И все-таки услышать это было больно.

— Куда именно? — Наверное, в Бельгию или в Италию, но наверняка не во Флоренцию; опозоренный старик не откроет дверь такой дочери.

— А это важно? — Хелен кокетливо склонила рыжую голову.

Фидо откашлялась.

— Лично для меня нет…

— И мне это безразлично, — небрежно пожав плечами, заверила Хелен.

Значит, куда бы она ни отправилась, это будет полусвет. В каждом городе найдутся дамы с сомнительной репутацией, которым не на что жить, кроме как выигрывать в карты или рассчитывать на покровительство джентльменов. «Могла ли я спасти ее? — думала Фидо, чувствуя острую боль в сердце. — Если бы я была умнее, тверже и сильнее?» Она пыталась говорить серьезным тоном владелицы «Виктории-пресс».

— Твоя ситуация действительно…

Но ее прерывает удивленный смех.

— Фидо, прощаешь ты меня или осуждаешь, но ты никогда меня не понимала!

Фидо пораженно смотрела на нее.

— Ты всегда воспринимала меня как романтичную и сентиментальную Эмму Бовари, тогда как на самом деле все намного проще, — спокойно, будто речь идет о погоде, объяснила Хелен. — Я всегда искала развлечений. И когда не находила их, то мне трудно было играть роль добродетельной супруги и примерной матери, это правда! Но значит ли это, что хуже меня никого и на свете нет? В конечном счете все мы — потомки обезьяны!

Фидо не нашла слов против подобного философского вывода.

— Мы… Мы — дети Божьи, — наконец выговорила она.

Хелен уперлась руками в край стола.

— Ну а если сам Господь вложил в меня эту неуемную страсть, то пусть он за это и отвечает, разве это не справедливо?

В комнате повисла тягостная тишина.

— Но я пришла не для разговоров, — деловито добавила Хелен.

— За чем же?

— За деньгами.

Это слово вызывает у Фидо одышку. Оно редко произносится в ее кругу; люди предпочитают говорить «средства», «вознаграждение», «ресурсы».

— Адмирал… Конечно, если ты скромно попросишь… как мать…

— Если забыть о том, что я больше не в состоянии выносить унижения, — сухо прервала ее Хелен, — в его глазах я уже не мать его детей. Разве ты не знаешь, что он считает меня ошибкой, которая пятнадцать лет назад вкралась в его расчеты при женитьбе? Мне передали, что мне нельзя появляться в его доме даже для того, чтобы проститься.

Только сейчас, да и то на мгновение, в этих голубых глазах Фидо замечает влажный блеск.

— А почему ты обращаешься за деньгами ко мне? — запинаясь, спросила Фидо.