Хамза Есенжанов - Крутое время

Мысли его перебил подхорунжий.

— Эй, киргиз, слезай с коня! — приказал он остановившись.

Остановились и другие. У Хакима внутри похолодело. «Неужели сейчас?»— промелькнула догадка. Не отрываясь, смотрел он на спешившегося подхорунжего.

— Сейчас, господин подхорунжий, — сдавленно произнес Хаким, силясь удержать овладевшую им дрожь. С коня он спрыгнул легко. «Неужели… конец?»

— Снимай седло! — долетело до ушей Хакима. Он не сразу пенял. — Живо!

— Сейчас, — ответил Хаким, догадываясь, чего хочет подхорунжий. Сердце сразу успокоилось. «На сивую кобылу, собака, позарился. Мог и раньше об этом сказать!»

Хаким поспешно расстегнул подпругу, стянул седло и взглянул на коня подхорунжего, думая, что теперь придется ехать на нем. Конь показался ему неплохим, выглядел бодро, был ширококруп, выше сивой кобылы, но короче корпусом. Подхорунжий протянул повод своего коня русскому с острой бородой. Тот понял, спрыгнул с коня, взял повод вороного и стал снимать с него седло.

— А ваше седло на кобылу? — спросил остробородый.

Подхорунжий, рассвирепев, визгливо заорал:

— А куда же еще, дурак?! Или тебя самого, дубина, оседлать?

Подхорунжий ругался, пока остробородый молча седлал сивую кобылу. Ругань больно задевала Хакима, он виновато поглядывал на странно покорного русского, так похожего на крестьянина. Всей душой сочувствовал ему Хаким, но заступиться не мог. «Дела этого несчастного, видать, не лучше моих. Он, наверное, просто невольник, слуга этих злодеев. Присматривает, бедняга, за их конями, прислуживает. Они измываются над ним, потому он и посочувствовал мне», — думал Хаким.

— А ты чего ждешь, киргиз-большевик? — накинулся на него визгливый подхорунжий. — Или надеешься, что я тебе буду седлать коня?!

— Я не понял, какого коня вы даете мне, господин подхорунжий.

— Смотри, он не понял! — ядовито усмехнулся тот.

Решив, что лучше не связываться, Хаким схватил седло и подошел к вороному. Конь слегка поджимал переднюю ногу. Накинув седло и затянув подпругу, Хаким заметил крупное, с пшено, бельмо на глазу коня.

«Значит, с этой стороны конь пуглив», — отметил Хаким.

Жалко было терять сивую кобылу, но это небольшое событие позволило Хакиму сделать два открытия. Покорный русский, должно быть, насильно мобилизованный крестьянин. Возможно, он батрак одного из этих свирепых казаков. А может быть, просто переселенец. Но кто бы он ни был, он, несомненно, сочувствует красным. Значит, надо, улучив момент, поговорить, с ним…

После недолгого молчания Хаким, осторожно крякнув, спросил:

— Извините, как вас звать-величать?

Мужик, будто не расслышав, дернул повод и уставился в даль дороги; казалось, он прислушивался к тем, кто ехал впереди.

— Лошадь-то, оказывается, с бельмом, — снова сказал Хаким, не дождавшись ответа..

Остроносый бессмысленным взглядом скользнул по нему и ничего не ответил.

Отряд спустился в балку Жалгансай. По ее склону тянулась каткая, наезженная дорога, но конные казаки спустились ниже и поехали по тропинке среди густого кустарника; мелькали одни лишь головы поверх кустов. Высыхавшую за лето речушку, ее бугристое дно и извилины Хаким знал, как свои пять пальцев. Знакомы были ему и ее все притоки, покрупней и поменьше. Впереди, у самого устья, стоял большой аул — Сага, с мечетью и медресе. Здесь жили рыбаки, пользуясь щедрым даром великого озера и в падающих в него рек. Если бы отряд остановился здесь, Хаким сумел бы передать, что казаки арестовали его, и может быть, джигиты сумели бы отбить его…

— Может быть, заедем в аул, отогреемся? — спросил Хаким по-русски грузного чернявого казака, ехавшего впереди.

— Нет, — резко ответил тот. — Веди нас до Солянки, прямо!

Сердце остановилось у Хакима. «Даже Кажимукана и Асана не удастся предупредить. Придется через Хан-Журты — Стойбище хана — идти прямо в Сасай. А кто там мог бы сообщить о моей беде?»

— Здесь киргизы живут? — спросил чернявый, указывая на Сагу.

— Да. Здесь есть школа, мечеть, дома, где можно остановиться, магазин есть, — начал перечислять Хаким, стараясь заинтересовать казака.

— Поедем прямо в Бударино. Там и передохнем,

Хаким отрицательно покачал головой.

— До Бударина шестьдесят верст. Без передышки кони не выдержат.

Чернявый задумался.

— Захар! — крикнул он подхорунжему и подъехал к нему. — Этот киргиз говорит, что до Бударина шестьдесят верст. Где будем останавливаться?

— Неужто шестьдесят? — переспросил визгливый Захар.