Хамза Есенжанов - Крутое время

Джамбейтинское правительство считало себя самостоятельным и независимым: создавалась, росла своя армия, имелись свои административные органы и полицейские управления, взвод охранников и своя тюрьма, свои прокуратура и суд. Однако руководителям степного велаята спалось неспокойно: народ был недоволен, возмущен жестокостью карательных отрядов, хаджи Жунус поднял джигитов и чуть не обрушился на волостное правление, отряд Абдрахмана Айтиева отбил караван, следовавший в Джам-бейты с оружием для дружинников. А теперь еще и Мамбет Уразбаев лишил их покоя. Два дня полиция рыскала всюду, пытаясь изловить бунтаря, а он вдруг неожиданно заявился в дом самого Гаруна, да еще с угрозами, а потом увел джигитов из казармы, угнал лучших коней полка.

«И всему причиной красные за рекой да подпольное действие их приспешника Айтиева на этой стороне. У него свой метод: проводить тайные собрания, настраивать голодранцев против нас, собирать вооруженные отряды. Буйный сынок Уразбая, конечно, дубинка в руках Айтиева. Только такие головорезы-бандиты могут избить средь бела дня своего командира и отобрать оружие, — рассуждал полковник Гарун, ломая голову над тем, как бы отомстить степному налетчику. — Куда мог направиться этот смутьян? После такого преступления он не сможет укрыться где-то в Уральской области. В аулах у нас немало надежных людей: волостные и старшины, судьи и сборщики; сыщики и агенты секретной службы сразу же нападут на след. Единственное для него спасение — податься к Айтиеву…. Надо успеть задержать его до Богдановки».

Еще ночью полковник Гарун спешно выслал нарочного в волость Кара-Оба, к Кабанбаю и в Какпакты. «Во что бы то ни стало задержите известного бандита Мамбета Уразбаева и передайте его в руки правительства», — говорилось в предписании. Потом, ничего не утаив, более того, назвав это событие бунтом, Гарун-тюре доложил обо всем главе Степного правительства юристу Жанше Досмухамедову.

Жанша задумался. Обычно он не медлил с принятием решения, но на этот раз, казалось, усомнился в заверениях полицмейстера.

— Послал погоню. Хоть из-под земли найду! Перед всем строем накажу смутьяна и дезертира! — уверял Гарун-тюре.

Жанша лишь покачал головой.

«Что это означает?»— недоуменно подумал полковник.

— Ладно. Посмотрим, — проронил Жанша.

Но едва Гарун вышел, как Жанша вызвал адъютанта капитана Каржауова.

— Наши работники совершенно не разбираются в людях. Не умеют их использовать. Найди лишь подход — и таких отчаянных и деятельных людей, как Мамбет, можно противопоставить тысячам наших врагов. Своей безрассудной храбростью он один обратит в бегство сотню. Именно такие смельчаки нам и нужны. А тюре оттолкнул его, словно псов натравил на строптивого коня. По-моему, Мамбет находится под влиянием уважаемых авторитетных людей, если и не под влиянием, то, во всяком случае, опирается на них. Я слышал, что он всегда советуется с учителем Губайдуллой. Надо попытаться приветливыми словами уломать, вернуть Мамбета. Хорошо бы мне самому поговорить с Мамбетом, мы ведь, с одной стороны, даже родичи…

— Сейчас я доставлю этого старого волка, — встрепенулся адъютант, но Жанша перебил:

— Нет, не вызывай. Сам поезжай к Губайдулле и скажи ему так: «Жанша с салемом прислал меня к вам. Борьба мнений, борьба взглядов должны привести к дружбе и единению, а не к вражде и разобщению. Правительство намерено перебраться в Уил, об этом Жанша просил сообщить вам. Глава правительства желает почтенному, уважаемому народом учителю здравия и многих лет жизни». Вот так и передай. Если между словом зайдет речь о Мамбете, скажи, что я, мол, говорил: «У народа всегда есть свои баловни. А заблуждения, баловство не в счет — лишь бы конь пристал к своему косяку. Мамбет — один из таких баловней».

Каржауов поскакал к Габайдулле.

Полковник Гарун по-своему понял двусмысленное «посмотрим» главы правительства. «Не сознает, что значит бороться с бунтовщиками. Привык упиваться собственным красноречием на суде. Способный пустослов. А до того, что Айтиев и его приспешники создали подпольную организацию, сколачивают вооруженные отряды и готовят мятеж, ему и дела нет», — ругал он про себя Жаншу. Гаруна серьезно беспокоило создавшееся положение. Надо поскорее осудить преступников, водворенных в тюрьму. Самого опасного — Мендигерея Ипмаганбетова — следует отправить в Уил и судить там. Содержать в здешней тюрьме рискованно. «Такие головорезы, как Мамбет, со временем не побоятся напасть и на тюрьму…»