Вероника Тутенко - Берлинский этап

Но поболтать уставшими после рабочего дня ногами, поднимая маленькие, но бурные волны — самое то. Только парня красивого рядом не хватает в тихий майский вечерок.

Красавцев появилось сразу двое, точнее, один был так себе, зато второй, действительно, хорош. И оба моряки.

Красивого моряка звали Виктор, имя второго не запоминалось, а может, он и не представился даже.

С благородной вальяжностью, присущей морякам, парни сели рядом.

— Я из Тулы, — поставил в известность назвавшийся Виктором, чтобы как-то завязать разговор.

— А я родилась в Казани.

— Где живёшь?

— Здесь в бараке.

Речка неспешно плескалась, располагая к неторопливой беседе. Разговор ни о чём, но довольно приятный.

— Может, ты замужняя? — спросил вдруг Виктор.

— Нет, но ребенок есть.

— А как это? — озадаченно наморщил лоб.

— Так.

Виктор почесал затылок и не стал вдаваться в подробности.

— Можно к тебе в воскресенье прийти?

— Можно, — разрешила Нина и добавила. — Со мной еще две девушки живут.

— Мы придём, — пообещал второй моряк.

Гости пришли с колодой карт, и время пролетело незаметно, разлетаясь в стороны разными мастями.

— Жених твой что ли? — поинтересовалась после того, как за моряками закрылась дверь, Зоя.

Нина пожала плечами:

— Нет.

— Чего же, в карты ему больше не с кем перекинуться? — съязвила Клава.

— Может, и не с кем, — в тон ответила Нина.

Своей назойливостью и беспардонностью Клава порой раздражала её, и как-то даже пришлось потрясти под носом у нахалки большим своим рабочим кулаком. Случилось это, когда вечером, вернувшись с работы, Нина не нашла под подушкой свой новый серый платок.

Платок вернулся за полночь вместе с растрёпанной Клавой, плюшкой Маруси и, разумеется, чёрными резиновыми сапогами, которые Зоя тщетно прятала в узел. Клава неизменно находила их под кроватью и уводила к очередному любовнику.

Нахалка что-то напевала под нос и никак не ожидала увидеть у самого своего курносого кулак.

— Ещё раз возьмёшь что-нибудь у меня или у девчонок…

— Хорошо, — рассыпалась заискивающим смехом Клава, и с тех пор ни у Нины, ни у Маруси ничего не брала, но-прежнему продолжила таскать из- под кровати у Зои сапоги.

Моряки пришли опять через неделю, в воскресенье.

Виктор положил на стол круг копчёной колбасы и торжественно поставил бутылку красного вина.

— Шикуем, — многозначительно присвистнула Клава.

На следующие выходные Виктор пришёл уже один. Целую зиму он баловал Нину и её соседок по комнате и колбасой, и халвой, и свежим маслом. Оказалось, Виктор возил в морскую часть продукты со склада.

— Серьёзно хлопец настроен, женится, — предрекала, поправляя съехавший с головы платок, Клава, но плохой оказалась предсказательницей: замуж Виктор Нину не звал, не пытался и приставать. Вёл себя предельно почтительно, а уж, чтобы слово плохое сказать, такое и представить себе было невозможно. Так и остался приятным воспоминанием.

Зина-егоза вечно оставляла дверь открытой: входи, кто хочет, гуляйте сквозняки.

Да и сама ветерок, а не девушка — лёгкая, быстрая, голос звенит колокольчиком. Одно слово — «Зин-ка».

Зина жила на горочке над Волгой у судостроительного завода. Домик был настолько мал, что в него и не вместилась бы большая семья, и даже казалось — он, неказистый, хотя и вполне живописный, и есть одна- единственная причина того, что Зина у родителей единственная дочь. Души в ней они, конечно, не чаяли, любили до самозабвения.

Такой же безусловной безоговорочной любви неосознанно ждала красавица Зинаида и от окружающих её людей, домов, деревьев, даже пролетающих мимо птиц, которым дела нет до тех, кто на земле. Но и люди, и дома и деревья, и птицы, и даже гармонист Сергей Булашев, любимец всех девчонок, дарили Зине свою любовь.

Гармонисту, впрочем, она не отвечала взаимностью, хотя добра к нему была не меньше, чем к другим, и это особенно задевало щёголя.

«Ишь ты, цаца», — бессильно и громко язвил он вслед, но Зина только посмеивалась.

«Такого жениха, Зинка, гонишь от себя! — недоумевали подружки. — Ты приглядись: высокий, статный. Чем тебе не пара?»

Особо присматриваться даже не требовалось: худощавый, но сильный Сергей вымахал под самый потолок. Впрочем, потолки в бараке были низкие. Но парень, тем не менее, высокий, хороший и весёлый.

«Как раз моей Катюше пара», — улыбалась хозяйка квартиры, где Сергей снимал комнату.