Марина Кравцова - Легкая поступь железного века...

Она действительно полулегла на диванчик, закуталась в теплую шаль. Вид у «русалки» был и впрямь болезненный.

— А хочешь, Наташа, я тебе сказку расскажу? Вот, слушай. Есть на свете Савельев лесок — кто в него ни войдет, непременно сгинет. Деревья там сплошь до небес, топи, заросли непроходимые… И жил там разбойник Савелий, по нему и лесу прозванье. Он-то не сгинул, потому как оборотень был и колдун, и с лешаками дружбу водил… По ночам выбирался злодей с лихими людьми из леска своего на большую дорогу и грабил проезжан, и редко кто уходил от него живым. И было так, пока не появился в тех краях монастырь святой, тут колдовство и кончилось. Захватили Савелия и казнили лютой смертью. А к лесу с тех пор и подходить боялись. Несколько лет минуло, забрел какой-то бедолага в лесок, лесок-то хоть и небольшой, да темный и густой, страшный. Ну, натыкается на избушку, а в избушке-то — огонек, и выходит… Савелий, огромный, бородатый… Ох и перепугался мужичонка! Бежит, ни топей уже перед ним, ни зарослей, ни оврагов — через все перелетел, и все «Богородицу» про себя читал. И — выбрался! Так с тех пор уж все-все мимо леска Савельева проходя иль проезжая, крестятся, да объезжают побыстрей… Вот и все.

— Какая странная сказка! — удивилась Наталья.

— Да не сказка это, — Надя зевнула. — Все — сущая правда. А Савельев лесок — возле нашего Прокудина под Москвой. Поезжай в наши края, кого хочешь расспроси, всякий тебе то же, что и я, расскажет…

Последние слова Надя пробормотала в полудреме, с закрытыми глазами, — вскоре она уже крепко спала.

Наталья посидела немного возле, и убедившись, что подруга спит, встала, перекрестила ее и бесшумно вышла.

«Савельев лесок… Вот чудеса… У графа, что ли, расспросить? Да, надо бы побеседовать с ним, подольститься да понять, за что гнать хочет. Из-за нрава лишь вздорного или же что-то в тайности против меня имеет…»

Прокудинский дом, построенный в те годы, когда Петр Алексеевич, лелея детище свое — молодую столицу, повелел вельможам строиться в камне, видимо, стоил хозяину целого состояния — он был довольно большим и фасад его впечатлял. Но о чем думал тот, по чьему желанию явилось внутри столько переходов, лестниц и лесенок, безо всякого стиля, безо всякой стройности и, кажется, надобности — осталось загадкой. Спустившись вниз, из длинного коридорчика свернув направо, пройдя насквозь несколько зальцев и вновь поднявшись по большой мраморной лестнице, Наталья, в конце концов, попала в картинную галерею. Поспешила ее пересечь, не пожелав рассматривать темные картины на самые разнообразные сюжеты, плотно облепившие узкие стены. Во время всего этого пути она не встретила ни души.

«Как же пустынно, даже холодно, — думала девушка. — Мрачно, красок теплых нет. Понятно, как тяжело Надин быть почти что узницей этого дома… Да, но где же может быть граф?»

Из галереи выход вел в малый зал. За ним — еще один… Наталья хотела было идти дальше, уже взялась за ручку плотно закрытой двери, но услышала голоса. Говорили по-немецки. Невольно прислушалась. Один голос принадлежал хозяину дома, другой также показался девушке знакомым. Вспомнив Наденькино возмущение, узнала — Фалькенберг.

— Говорю вам, Иоганн, нынче Иностранная коллегия ничего не значит! — Прокудин, кажется, сердился. — Сейчас одно лицо — и есть вся коллегия…

— Так о том и речь. Но вы же имеете доступ к секретным документам, в конце концов. Что же, ничего нельзя сделать? Я сегодня встречаюсь с Лестоком… Ненавижу этого выскочку, вы это знаете, но таково желание отца Франциска.

— Отец Франциск — выдающийся ум. Но даже он не в состоянии справиться с Бестужевым.

— Глупости. При желании можно справиться с кем угодно.

— Но я вовсе не желаю начинать войну с вице-канцлером, я не самоубийца!

— Можете считать, что вам дано на это благословение отца Франциска.

— Так пусть он сам скажет мне об этом сам! И давайте, Иоганн, друг мой, помолчим… в моем доме.

— Кого вы боитесь? Ваши слуги понимают по-немецки?

— Здесь еще эта девушка… Вельяминова. Мне очень не нравятся ее посещения, но моя дочь иногда становится так упряма… К счастью, это с ней случается нечасто.

— Вельяминова здесь сейчас?

— Фалькенберг, она вам приглянулась?

Молчание, потом вымученный смешок.

— Нет, конечно! Что за вздор?

— А почему бы и нет? Она достаточно красива и достаточно умна. Настолько красива и умна, чтобы стать хорошим агентом.

— Да это просто бред!