Мирмухсин Мирсаидов - Зодчий

А еще через месяц к дому зодчего неожиданно подскакали двое верховых. Зульфикар и Заврак вышли к порогу и с удивлением увидели, как один из прибывших, человек средних лет, вооруженный до зубов и, судя по всему, царский вельможа, помог сойти с коня второму, богато одетому юноше в шелковой чалме, украшенной павлиньим пером. Бросив поводья коней оторопевшим ученикам, старший осведомился, дома ли господин зодчий.

— Да, дома, — сказал опомнившийся первым Заврак. «Да ведь это Байсункур-мирза», — вдруг осенило его, и, поручив прибывших Зульфикару, он бросился во внутренние покои сообщить зодчему о прибытии знатного гостя. Зодчий даже с места не двинулся. Лишь сделал знак впустить гостей. Заврак бросился обратно и пригласил прибывших войти.

Байсункур-мирза со своим спутником почтительно, за руку, поздоровались с зодчим. Заврак разостлал дастархан и принес чай, а немного погодя все трое — ученики и спутник царевича — вышли, тихонько прикрыв за собой дверь. В комнате остались лишь Байсункур-мирза и Наджмеддин Бухари.

— Дорогой зодчий — начал Байсункур вполголоса. Он понимал, что сейчас хозяину дома не до разговоров о политике государя — его отца, не до сочувствия, хотя искренне жалел сраженного горем зодчего. В словах царевича звучала та же печаль и та же доброта, что обычно звучала и в голосе его славившейся своей добротой матери — Гаухаршодбегим. — На вас, — продолжал царевич, — обрушилась тяжкая беда. И прежде считались хуруфиты заклятыми врагами государства и их жестоко карали государи. Всем известна судьба Фазлуллаха Астрабади. Вы знаете, какая участь постигла сарбадаров — Мавляна-заде, Абубакира Калави, Хурдаки Бухари… Калави казнил Амир Хусейн. Но ваши заслуги перед государством и царским двором слишком велики, не побоюсь сказать, безмерны. Господь свидетель, вас не забудут ни владыки, ни народ. Сейчас по городу поползли неприятные слухи о том, что вы, достойный и уважаемый зодчий, поносите государя. Все, что вы говорите, все до единого слова, передают доносчики. Многие поддерживают вас и настроены против государя. Мы советуем вам покинуть Хорасан, дабы не был нанесен вред вам и семье вашей.

— Я и сам подумывал об этом, — признался зодчий. — Ведь я теперь под подозрением.

— Уважаемый зодчий, поверьте, я говорю об этом лишь потому, что не вижу иного исхода для вас.

— Да, значит придется уехать, понимаю… — протянул зодчий. — Куда же прикажете мне отбыть?

— В Хорезм, в Мекку, в Медину — куда угодно. А вот и деньги! — Мирза вынул из кармана мешочек, наполненный золотыми, и положил на краешек низкого столика. И снова взглянул на зодчего. — Когда улягутся слухи, когда все будет забыто, вы вновь вернетесь в Герат. И я сам первый встречу вас с распростертыми объятиями. Но сейчас уезжайте. Мы вынуждены сказать вам об этом. И еще… по вашему следу пущен Караилан. И бог весть что наговорил о вас Чалаби брату моему Ибрагиму Султану. Ушатами льет на вас грязь. Для этого подлого интригана настал долгожданный час. Караилан проведал и о том, что ваша дочь в дни праздника умертвила похитителя. Стало это известно и нам. Будьте очень, очень осторожны. Они злы сейчас из-за того, что похищение не удалось, и готовы на любое преступление. С Караиланом шутки плохи! Караилан сеет вражду не только между нами, царевичами, но и среди дворцовых вельмож… Еще раз предупреждаю — будьте осторожны. Ведь у него не десятки, а сотни приспешников по всей стране.

. — Мне рассказывал Низамеддин, — проговорил зодчий, — что два визиря Ахмада-мирзы — вашего двоюродного брата, борясь за высокие должности, неправедным путем накапливали богатство, совершили предательство, помогли схватить своего правителя. Но Улугбек-мирза после взятия Ферганы послал Ами-рака Ахмада в Герат и сохранил ему жизнь, а предателям приказал отрубить головы. «Раз вы предали своего владыку, вам ничего не стоит предать и меня!» И Улугбек прав. Я знал, что Чалаби вероломен и подл, но он не верен и царевичу Ибрагиму Султану. Поверьте мне.

— Я вижу, уважаемый зодчий, вы поняли все.

— Но уеду я не в хадж. Уеду в свою родную Бухару! В Мавераннахр! Уже двадцать лет я не был там. И я истосковался по родной своей земле, царевич! А деньги мне не нужны, я продам дом, и вырученной суммы мне хватит с лихвой.

— Воля ваша. Я возражать не стану. Где бы вы ни были, будьте благополучны, зодчий. А деньги возьмите, вы имеете на них право. Деньги даю вам я… Прощайте, зодчий! — Байсункур-мирза поднялся.