Владимир Малик - Князь Кий

Посреди поля остановился и, потрясая копьем, закричал:

— Каган, я полянский князь Кий! Ты слышишь, каган? Вызываю тебя на поединок! Выходи!

В гуннском войске прекратилось движение. Все начали прислушиваться. Многие из гуннов понимали по-славянски, и каждому хотелось узнать, что же ответит каган.

Ернак с ответом не торопился. Он еще не пришел в себя после неожиданной встречи с врагом, которого рассчитывал, как он думал, увидеть лишь через два, а то и три дневных перехода. Он долго узкими глазками всматривался в молодого великана, ноги которого доставали коню до колен, жевал сухими старческими губами и чем-то думал.

— Где-то, мне кажется, я уже видел тебя, юноша, — произнес наконец. — А вот где — не помню…

— Видел, каган… Я тот пленник, которого ты у Родни велел Черному Вепрю заживо сжечь вместе с князем Божедаром!

— А-а… Вот видишь — какой же ты князь? Ты простой воин… Я знаю одного полянского князя — Черного Вепря. И было бы с моей стороны глупо выступать в схватке с каким-то самозванцем. К тому же — втрое моложе меня!.. Если тебе, юноша, так не терпится скрестить с кем-то свое копье, то я вышлю тебе своего богатыря!

Кий улыбнулся и сказал:

— Негоже полянскому князю, каган, становиться на бой с каким-то неведомым гунном. Могу и хочу драться только с равным себе!.. А чтобы ты убедился, что я князь, а не самозванец, то посылаю довольно известного тебе Крэка с подарком от меня! Принимай!.. Крэк расскажет тебе все, что захочешь от него узнать! Расспроси его хорошенько — и, отпустив повод, ударил Крэкова коня копьем по крупу.

Конь с места взял рысью и помчался прямо к гуннскому стану. Там его поймали и подвели к Ернаку.

Кию было хорошо видно, как нахмурился и вздрогнул каган, увидев на груди у Крэка окровавленную голову Черного Вепря. Глаза его расширились от ужаса, а вид посерел. Хапнувши раскрытым ртом воздуха, он пристально посмотрел на мертвое, сморщенное лицо племянника, и хрипло крикнул:

— О, Тенгри-хан! Как это произошло?

Крэк с перепугу был едва жив, но собрался с духом и громко ответил:

— Полянские князья сражались на поединке, и Кий победил. Ернак поднял руки вверх и яростно закричал:

— Проклятье!.. А где мои воины? Где мои лучшие, самые храбрые полки? Отвечай!

Крэк качнулся вперед, желая поклониться, но поклониться не смог: опутанное веревками туловище не гнулось.

— Твои воины погибли, повелитель вселенной, — пролепетал Крэк. — Но я в этом не виноват… Это все он — Черный Вепрь…

— Погибли! — крикнул еще громче каган. — Все?

— Все, мой повелитель…

— А ты?… Как же ты остался жив, собака? Почему стоишь тут передо мной? Почему не погиб, раб? Так сгинь же, проклятый Тенгри-ханом!

Ернак выхватил саблю. Сверкнуло на солнце сине-стальное лезвие — и круглая Крэкова голова покатилась в корявый, притоптанный конскими копытами бурьян.

Кий не стал ждать, пока разъяренный каган пошлет в погоню за ним сотню всадников, а потянул повод своего коня и быстро поскакал к своим.

Едва успел он спешиться и отдать отроку коня, как гунны пошли в атаку. Застонала земля, и воздух сотрясся, зашевелился от страшного крика. С диким ревом, визгом, улюлюканьем мчалась на полян тысяча оголтелых ордынцев — и что самое удивительное — не привычным клином, а сплошной массой. Видно, Ернак, помня, какую хитрую неожиданность с частоколом преподнес ему Кий, пустился сегодня тоже на хитрость. Но какую? На что он рассчитывает? Найти слабое место в обороне полян?

Расшатать ее, прорвать, а затем бросить в прорыв свежие силы?

Такое начало битвы удивило Кия, но не смутило.

— Крепко стоять на месте! Ни шагу назад! — приказал он, и его приказ мгновенно был передан по рядам.

Все приготовились грудью встретить нападающих.

Однако гунны не ударили лавой на лаву, а, почти добежав до полян, разделились пополам, и оба крыла, взяв соответственно справа и слева, вскольз промчались перед полянским строем, осыпая его стрелами. А в образовавшийся таким неожиданным маневром пробел из глубины поля вдруг хлынули свежие силы, на этот раз образуя гуннский клин.

«Вот теперь начинается, — подумал Кий. — Хитрый Ернак: сначала напугал, а потом ударил… Да и мы не лыком шиты! Интересно, что ты запоешь, каган, когда в дело вступят северяне и древляне?»

И он снова передал по рядам — в одну сторону и в другую — приказ:

— Князьям — начинать! Пусть ударят по бокам и с тыла!.. Поляне — стоять насмерть!

Гуннский клин стремительно приближался. Сначала поляне встретили его тучей стрел, затем — забросали копьями с близкого расстояния. Клин сразу значительно «надщербился», десятки всадников — с лошадьми или без них — со всего размаху шлепнулись на землю.