Владимир Малик - Князь Кий

— Я подумаю, — коротко ответил на это каган.

И они расстались. Ернак переправился за Рось, в степи, где встал на отдых, а Черный Вепрь отправился в Родень.

Вторая причина плохого настроения князя состояла в том, что почти все полянские роды, кроме княжеского рода, снялись с насиженных мест и ушли с Кием на север. Такого он не ожидал. Над кем же княжить?

И уж совсем доконало его, вывело из равновесия известие о том, что Цветанку так и не удалось найти.

Он уставился на Дуба:

— Как! Трое лоботрясов — Лют, Мыслята и Малк — не смогли догнать и схватить одну девчонку? Где они? Позови их сюда! Да и Сову вместе с ними!

Дуб замялся.

— Князь, Люта и Мысляты уже и на свете нет…

А Сова взял десяток воинов и бросился в погоню за Цветанкой…

— Как это Люта и Мысляты на свете нет? Что с ними случилось? Говори толком! — рявкнул Черный Вепрь.

— Их убили, когда они уже вот-вот должны были схватить это девчонку… Простите, княгиню…

— А Малко?

— А с Малком что-то неладно. Что-то он крутит, скрывает… Чего-то боится… Правды не говорит…

— А все же?

— Люта и Мысляту убили, пожалуй, русы из засады. А Малко убежал…

— Да, может, это действительно так?

— Так почему прибыл без оружия?… Не дает на это ответа и начинает крутить, извивается, как уж!

— Гм, ты думаешь, русы его отпустили?

— Думаю, отпустили… Но не даром…

— То есть…

— Боюсь, как бы он не стал их глазами и ушами среди нас…

— Вот как! Где он?

— В яме.

— Ага, это хорошо… Завтра я сам поговорю с ним. И если заподозрю что-нибудь, то, клянусь Перуном, наказание будет неотвратимым и страшным!.. А сейчас — обедать и отдыхать! Устал, как собака!

На другой день Малка вытащили из ямы и привели к князю в хоромы. По тому, каким зловещим огнем сверкнули глаза у Черного Вепря, отрок понял, что будут пытать. Ему стало жутко. Он невольно оглянулся на дверь, но там стоял Дуб с арапником в руках.

— Где Цветанка? — спросил хмуро Черный Вепрь.

— Ее отбили у нас нападающие…

— Кто они были? Русы?

— Возможно… — Малко не хотел признаваться, что это были Хорев и Боривоя.

— Сколько их было?

— Не знаю.

— Куда же делись Лют и Мыслята?

— Их сразу пронзили стрелами.

— А ты?

— А я бросился бежать.

— И оставил врагам оружие?

Малко замешкался с ответом. Подсознательно чувствовал, что правды говорить не следует.

Черный Вепрь заметил нерешительность парня и ударил его кулаком в лицо.

— Ну!

Малко облизнул кровь из разбитой губы. В сердце закипела злость.

— Копье и лук я действительно бросил: они мешали мне.

— А меч и колчан?

— Их сорвало, когда я продирался сквозь кусты.

— Врет! Пояс до сих пор на нем! — вмешался в разговор Дуб. — А как можно было потерять меч и колчан, если пояс целый?

Черный Вепрь уставился в глаза Малка гневным, пронзительным взглядом.

— Объясни — как это произошло! — И еще раз ударил парня в лицо.

Малко молчал. Видел, что попал в ловушку, из которой не было выхода. Признаться, что напавшие на них Хорев и уличский княжич Боривой, а тем более, что они взяли его в плен и отпустили, боялся, Черный Вепрь не поверит в великодушие русов. Но вместе с тем не находил убедительного объяснения, почему он остался без оружия.

— Почему молчишь, негодяй? Предал своего князя, купил себе жизнь тем, что пообещал служить Кию? Признавайся! — прикрикнул Черный Вепрь и, не помня себя, начал вовсю бить отрока.

У Малко похолодело в груди. Только теперь он понял, что его обвиняют в тяжком грехе, за который одна кара — смерть. И то будет хорошо, если ему просто отсекут голову. А если посадят на кол? От Черного Вепря и Дуба пощады ждать не приходилось.

Он упал на колени, поднял руки, хрипло взмолился:

— О ясный Хорос, пресветлый Даждьбоже, и ты Велес, и ты, Перун, зачем положили гнев на меня? Чем провинился я перед вами?

Дуб сзади хлестнул его арапником.

— Вставай, пошляк! Не скули, не вспоминай всуе богов! — и поставил отрока на ноги.

Тут открылась дверь — и в хоромы вошел Крэк. Он был утомлен, припорошен дорожной пылью. В руке — нагайка с короткой ручкой, оплетенная ременным кружевом.

Сняв с разлохмаченной головы войлочный колпак, вытер им вспотевшее изрытое лицо, а затем прокаркал, словно ворон:

— Великий каган шлет тебе привет, князь, и три тысячи воинов! Столько, сколько ты просил… А еще велел передать, чтобы ты ждал его у истока Росавы, он тоже пойдет — со всем войском!

Черный Вепрь не сумел скрыть радости.