Александр Витковский - Поединок спецслужб. Перезагрузка отменяется

На первых норах у Плавила возникали невероятной трудности проблемы с приемом радиопередач. Это была действительно кропотливая и трудоемкая работа. В заранее обусловленное время он, запершись один в комнате, настраивался на известную ему радиоволну и быстро-быстро записывал колонки пятизначных цифр, которые монотонно и нудным голосом специально для него передавал в эфир на немецком языке диктор из разведцентра во Франкфурте. Казалось бы, простое дело — слушай и записывай. Но какой напряженной и сложной оказалась эта работа! Мешали советские глушилки, которые забивали эфир, плавающий звук и затухание слышимости до неузнаваемости изменяли звучание знакомых немецких слов, а из-за потери волны зачастую пропадал существенный объем цифровой информации. Иногда он не успевал записывать и половины кодированного сообщения. Тогда несколько дней спустя в строго определенное время он слушал дублирующую передачу, стараясь восполнить имеющиеся пробелы.

В ответ на очередную жалобу своего агента о сложностях работы с радиоприемником американцы специально для него разработали, смонтировали и летом 1983 года передали ему через тайник уникальную радиоэлектронную приставку для ликвидации помех и улучшения качества работы бытового радиоприемника. Теперь Плавин мог осуществлять качественный прием радиопередач и почти всегда записывал всю звучащую для него в эфире цифровую информацию с первого раза. Ну, а для постороннего радиолюбителя, который, блуждая по УКВ-диапазону, мог случайно наткнуться на эту «разведывательную» волну, однообразная передача каких-то чисел не вызывала никакого интереса и была абсолютно непонятна.

После записи радиограммы для Плавина начинался другой этап ответственной и важной работы—расшифровка полученного текста с помощью заранее присланных американскими разведчиками кодовых таблиц и составление ответной шифровки. Для этого он использовал шифрблокноты—действительно небольшие блокноты размером пять на девять сантиметров и толщиной в два миллиметра. Здесь, на тонкой, легко растворимой, но весьма прочной рисовой бумаге, которую при необходимости можно легко съесть без каких-либо последствий для собственного желудка, давался ключ к расшифровке текста. Производя небольшие математические вычисления по только ему известному алгоритму, агент выяснял буквенное значение каждой переданной цифры, составлял буквы в слоги, слоги в слова, слова в предложения. Не зная ключа, расшифровать пятизначные колонки цифр практически невозможно. Это был действительно стойкий шифр с необычайно высокой степенью надежности. Конечно, и шифрблокноты и ключи Плавин на время передавал через своих кураторов криптографам КГБ. Лучшие специалисты-математики службы изучали эти уникальные материалы, выявляли закономерности шифровки и дешифровки, выясняли основные принципы и методологию разработки используемых американской разведкой шифров, определяли их стойкость, перспективные направления криптографической работы спецслужб США. В значительной степени это помогло в работе по дешифровке перехваченных сообщений ЦРУ, направляемых другим, еще не выявленным нашей контрразведкой американским агентам.

Не менее ответственным и важным для Плавина был последний этап работы. С помощью кодировочных таблиц, но форме и содержанию очень похожих на шифрблокноты, он составлял ответное письменное сообщение на подставной зарубежный адрес разведцентра, где докладывал о проделанной им «шпионской» работе. Затем симпатическими чернилами зашифрованная информация наносилась на лист обычной писчей бумаги или открытку, а поверх нее писался от руки незатейливый текст бытового содержания. Таким образом, на получение радиоинформации, ее расшифровку и составление ответа уходило несколько часов кропотливого труда. Но, как показала практика, игра стоила свеч, и все усилия агента были не напрасны.

В оперативной разработке, где ставки столь высоки, а информация просто бесценна, спецслужбы зачастую не брезгуют никакими, даже самыми изощренными и циничными средствами. Поэтому наша контрразведка во главу угла ставила интересы безопасности всех участников игры и в первую очередь Михаила Плавина, как главного и единственного исполнителя оперативного замысла.

— И все же, — обращаюсь я к полковнику ФСБ России Олегу Ковалеву, который вел разработку последние годы,—какова степень риска проводимой операции, и было ли у вас право на ошибку?