Раффи - Хент

Увидев Айрапета, один из братьев с возмущением на него набросился:

— Видишь, какую беду свалил на нашу голову этот «пампулик» [36] Легкомысленный, глупенький. Иди теперь отвечай перед начальством… С первого же дня я дал бы в шею этому щенку, но ты, сатана, воспротивился этому… Иди теперь отвечай за все…

Айрапет промолчал. Брань брата относилась к Салману, и он понял теперь, что случилось…

— И мы попались в ловушку, — усмехнулся Вардан, — этого только недоставало…

Тут к ним подошли стражники и, схватив их, повели в дом. Томаса-эфенди там не было. Сделав свои распоряжения, он удалился и сегодня гостил у священника села. Кроме старика Хачо, офицера и нескольких солдат, стоявших у дверей, в ода никого не было. Вардан вошел первый и сел рядом со старшиной, не ожидая приказаний турецкого чиновника; Айрапет и Апо остались стоять.

Поведение Вардана не понравилось офицеру. Он презрительным тоном спросил:

— Вы откуда, армянин?

Слово «армянин» прозвучало как брань.

— Из России, — ответил, еле сдерживая гнев, Вардан.

— По какому делу приехали в эти края?

— По торговым.

— Есть у вас пропуск?

— Был, да потерян.

— Это мы проверим. Скажите, когда и через какую пограничную таможню вы прошли, тогда легко оправиться: там, наверное, записано ваше имя и номер паспорта.

— Я контрабандист. А тот, кто занимается этим ремеслом, ходит подальше от таможен. Если хотите, у меня никогда и не было пропуска.

— Если б вы были только контрабандистом, то это еще простилось бы. Но вы обвиняетесь в другом преступлении.

— В чем?

— В шпионаже.

— Ах так! Сразу видно, что об этом вам сообщил Томас-эфенди, а он, как известно, никогда не лжет… — сказал Вардан насмешливым тоном.

— Это все равно, кто бы ни сообщил, — ответил офицер с хладнокровием чиновника, — подозрительных людей, особенно в такое тревожное время, мы терпеть не можем. На ночь тебя запрут здесь, а утром поведут к военному паше, он распорядится твоей судьбой.

— Для чего же в таком случае этот допрос, если моя судьба должна решиться у паши? Вы должны были только арестовать меня, больше ничего. Но, впрочем, это в вашей привычке: здесь каждый полицейский считает себя хозяином и властителем…

Офицер, скрыв свою ярость, приказал стражникам увести Вардана.

Когда его увели, офицер, указав на Айрапета и Апо, обратился к полицейским:

— Этих нечего допрашивать, — сказал он, — вина их известна; уведите и глядите за ними в оба.

Старик Хачо был в каком-то оцепенении; он находился как бы в тумане и видел все точно во сне. Зачем эфенди обманул его? Разве все это делалось только для формы, как верил он?

Вардана, Айрапета и Апо увели и заперли в каком-то строении, служившем амбаром для хранения зерна. Пол и стены амбара были сложены из камня и обмазаны известью, чтобы мыши не могли прогрызть дыру и уничтожить хлеб, узенькие окна закрыты железной сеткой для защиты от птиц. Словом, амбар мог быть хорошей тюрьмой на эту ночь. В углу горела сальная свеча, тускло освещавшая темные оводы амбара.

Айрапет и Апо молчали. На их лицах можно было прочесть глубокое отчаяние и ужас. Им известна была жестокость турецких начальников, которые, придравшись к самому ничтожному проступку, а очень часто обвинив ни в чем не повинного человека, готовы ограбить и уничтожить его, в особенности, если он армянин, и состоятельный армянин. А теперь для обвинения имелось достаточно улик. Но откуда взялись они? Кто указал на них? Этого они никак не могли понять.

Вардан, казалось, был спокоен. Это было спокойствие моря, наступающее после страшной бури.

— Я вам расскажу одну притчу — сказал он своим товарищам. — Когда-то лесные деревья известили своего царя, что изобретено орудие их гибели. — «Как называется это орудие?» — спросил царь. — «Топор», — ответили деревья, — «Из чего он сделан?» — «Лезвие из железа, а рукоятка из дерева», — ответили деревья. — «Если рукоятка сделана из нас же, то это очень опасное орудие», — сказал лесной царь.

— Рукоятка сделана из нас же… — повторил Вардан, подчеркивая последние слова. — Рукоятка орудия, которое эксплуатирует нас, грабит, мучит, делает нас рабами, которое уничтожает нас и разрушает наши дома, — рукоятка этого орудия сделана из нас, армян. Такие люди, как Томас-эфенди, служат подобными рукоятками в руках врага. В истории армян немало подобных примеров. Там, где предают отечество в руки врага, замешан армянин. Там, где совершено свержение с престола армянского царя и передача его трона чужестранцу, замешан армянин. Там, где увидите родную землю, обагренную кровью армян, их жилища, уничтоженные огнем, а самих обитателей в плену, — там опять обнаружите участие армянина. В подкопах и кознях против нации, религии и святой церкви всегда замешан армянин. Одним словом, во всех страданиях и гонениях, пережитых и переносимых нашим народом, всегда действовал топор армянина. Армянин сам своими руками подкопал фундамент национального здания и сам же расшатал его святые устои. Зачем же мы обвиняем других?..