Кристиан Жак - Сын Солнца

Гости были оскорблены, старший сын фараона поднялся, извинился и увлек девушку за дверь столовой.

— Что означает это вторжение?

— Отпустите мою руку!

— Вы погубите свою репутацию. Вы не знаете, что мои гости — важные персоны?

— Мне на них наплевать!

— Отчего вдруг такое возбуждение?

— Вы разве не знаете, что Сети и Рамзес исчезли в восточной пустыне?

— Царица так не считает…

Красавиц Изэт почувствовала себя безоружной.

— Царица…

— Моя мать убеждена, что Фараон вне опасности.

— Но ни у кого нет от них никаких вестей!

— Я знаю это.

— Вы должны организовать поход и отправиться на их поиски.

— Выступать против мнения матери было бы непростительным грехом.

— Какими сведениями она обладает?

— Своей интуицией.

Девушка изумленно раскрыла глаза.

— Это что, глупая шутка?

— Это правда, милая моя, и ничего, кроме правды.

— Что означает ее невероятное поведение?

— В отсутствие Фараона правит царица, а мы подчиняемся.

Шенар был доволен. Возбужденная и обеспокоенная, Красавица Изэт непременно распустит на счет Туйи самые худшие слухи. Большому совету придется потребовать от нее объяснений, ее репутация будет запятнана, и тогда для управления делами Государства пригласят его.

Рамзес шел во главе отряда, возвращающегося из восточной пустыни. Они воздвигли там святилище и дома, где золотоискатели найдут подходящие условия для жизни. Грунтовые воды, открытые Фараоном, в течение многих лет будут питать местные колодцы. В середине колонны двигались ослы, нагруженные мешками с золотом высшей пробы.

Ни один человек не погиб. Фараон и соправитель гордились тем, что возвращаются в полном составе. Несколько больных шли чуть медленнее остальных, мечтая о нескольких неделях отдыха, ждущего их дома. Одного рудокопа, которого укусил скорпион, несли на носилках. Походного врачевателя беспокоили его сильный жар и боли в груди.

Вот и первые растения у края пустыни! Рамзес обернулся и объявил хорошую новость, — радостные крики поднялись к небу.

Но тут зоркий стражник указал пальцем на скопление камней вдали.

— Похоже к нам приближается маленький караван.

Рамзес сосредоточенно вгляделся. Сначала он видел лишь неподвижные каменные глыбы, затем различил нескольких ослов и двух наездников.

— Странно, — сказал стражник, — можно подумать, что это разбойники, бегущие от преследования в пустыню. Надо преградить им путь.

Часть войска отделилась и рассыпалась цепочкой.

Через некоторое время к соправителю подвели двух пленных. Сетау негодовал, Амени едва держался на ногах.

— Я знал, что найду тебя, — прошептал он Рамзесу, пока Сетау занимался укушенным скорпионом рудокопом.

Шенар был первым, кто поздравил Фараона и Рамзеса. Они совершили настоящий подвиг, который будет запечатлен в хрониках.

Старший сын Фараона предложил быть редактором, но Сети доверил эту задачу Рамзесу, который должен был выполнить ее с помощью Амени, всегда тщательно относившегося к подбору слов и к вопросам элегантности стиля. Участники похода наперебой рассказывали о чуде Фараона, которое спасло их от ужасной смерти.

Один Амени не разделял всеобщую радость. Рамзес подумал, что причиной его мрачности были неполадки со здоровьем и решил выяснить это наверняка.

— Что тебя мучит?

Писец был готов к испытанию, одна только правда могла его спасти.

Я сомневался в твоей матери: думал, что она хочет завладеть верховной властью.

Рамзес расхохотался.

— Тебе вредно так много работать, друг мой, впредь я буду заставлять тебя гулять и заниматься гимнастикой.

— Но… Она отказывалась послать спасательный отряд…

— Ты что не знаешь, что Фараона и его Великую Супругу соединяют незримые нити?

— Теперь я не забуду это, поверь мне.

— Меня удивляет одна странная вещь: почему Изэт не торопится излить на меня свои нежные чувства?

Амени опустил голову.

— Она… тоже провинилась.

— Что она совершила?

— Она тоже подумала, что твоя мать устроила заговор, и высказала на ее счет резкие замечания и ужасные обвинения.

— Пошли за ней.

— Видимость ввела нас в заблуждение, мы…

— Пошли за ней.

Красавица Изэт, забывшая даже прихорошиться, бросилась к ногам Рамзеса.

— Умоляю, прости меня.

Ее косы рассыпались по плечам, она сжимала дрожащими руками ноги Рамзеса.

— Разве это причина, чтобы подозревать мою мать в такой низости и, более того, чтобы очернять ее имя?