Кристиан Жак - Сын Солнца

Куски скалы откалывались, скатывались по склонам и падали на дно высохшего потока. Трудно было представить себе, что в сердце этой красной бесплодной земли может течь река-кормилица, что там есть деревья и возделанные поля. Пустыня была иным миром посреди мира людей. Рамзес осознал непрочность своего существования и одновременно — силу, которую стихии могли сообщить открытой им душе. Бог создал пустыню, чтобы человек хранил молчание и внимал голосу тайного огня.

Старый возничий проверил стрелы с кремниевыми остриями. Закраины оканчивались двумя выступами с закругленными краями, которые служили грузом.

— Стрелы не лучшие, конечно, но нам и такие сойдут.

— Пещера еще далеко?

— Примерно в часе ходьбы. Ты хочешь вернуться?

— В путь!

Ни змеи, ни скорпиона… Казалось, в этой унылой местности не было ни одной живой души. Может быть, они зарывались в песок или укрывались под скалами, дожидаясь прохладного вечера, чтобы выйти из своих укрытий.

— У меня болит левая нога, — пожаловался спутник Рамзеса. — Старая рана дает о себе знать. Нужно бы остановиться и немного отдохнуть.

Когда наступила ночь, он все еще не мог идти.

— Ты спи, — посоветовал он Рамзесу, — боль не дает мне уснуть. Если почувствую, что засыпаю, я тебя предупрежу.

Сначала тепло первых лучей было приятным, но очень скоро стало жечь невыносимо. Солнце на рассвете только короткое время ласкало: выйдя победителем из схватки с тьмой и драконом, пожирающим жизнь, оно, ликуя, демонстрировало свою победу с такой силой, что людям приходилось искать от него укрытия.

Рамзес проснулся.

Его спутник исчез. Сын Фараона был один, без еды и оружия, в нескольких часах ходьбы от места, где охотники разошлись. Он тут же пустился в путь размеренным шагом, чтобы не тратить сил понапрасну.

Возничий бросил его, надеясь, что он не выдержит этой изнурительной ходьбы и погибнет. Чей приказ он выполнял, когда подстроил эту ловушку, которая умышленное убийство превращала в несчастный случай на охоте? Все знали пыл юноши, и объяснение выглядело правдоподобно: бросившись в погоню за добычей, он позабыл о всякой осторожности и заблудился в пустыне.

Шенар… Это мог быть только Шенар, коварный и злопамятный! Поскольку брат отказался покинуть Мемфис, он послал его в страну смерти. С яростью в душе — Рамзес отказывался смириться со своей судьбой. Обладая прекрасной зрительной памятью, с легкостью вспоминая пройденные места, он шел вперед с упорством завоевателя.

Вдруг впереди пробежала газель, вскоре промчалась еще одна, с загнутыми рогами. Она долго смотрела на чужака, прежде чем обратиться в бегство. Означало ли их появление близость какого-то источника воды, о котором спутник не сказал ему? Он стоял перед выбором: продолжать свой путь, рискуя умереть от жажды, или довериться животным.

Сын Фараона выбрал второе.

Когда он увидел газелей, птиц и — вдалеке — баланит высотой в десяток метров, он подумал, что впредь всегда будет повиноваться своему внутреннему голосу. Дерево с обильной листвой и серой корой было все в маленьких душистых цветках желто-зеленого цвета; оно давало съедобные плоды яйцевидной формы со сладковатой нежной мякотью, которые достигали четырех сантиметров в длину. Охотники называли их «финиками пустыни». Дерево обладало устрашающим оружием — длинными прямыми колючками со светло-зелеными кончиками. Из-под дерева, дававшего скудную тень, бил один из тех таинственных источников, какие обычно возникали в чреве пустыни с благословения бога Сета.

Сидя спиной к дереву, какой-то человек ел хлеб. Подойдя ближе, Рамзес узнал его: это был главарь конюхов, издевавшихся над его другом Амени. Он зарос щетиной, волосы его были всклокочены.

— Да будут боги благосклонны к тебе, мой царевич; уж не заблудился ли ты?

С пересохшими губами, распухшим языком, горящей головой, Рамзес не сводил глаз с бурдюка прохладной воды у ног человека.

— Ты хочешь пить? Тем хуже для тебя. Зачем мне тратить зря эту драгоценную воду, отдав ее человеку, чья смерть близка?

Сына Фараона теперь отделяло от его спасения всего метров десять.

— Ты унизил меня, потому что ты — Сын Фараона! Теперь мои подчиненные смеются надо мной.

— Бесполезно лгать. Кто тебе заплатил?

Конюх зло усмехнулся.

— Я объединил приятное с полезным… Когда твой товарищ по охоте предложил мне пять коров и десять штук льна, чтобы избавиться от тебя, я сразу же согласился. Я знал, что ты придешь сюда: продолжать путь, не утолив жажду, было бы равносильно самоубийству. Ты думал, что газели спасли тебе жизнь? Они превратили тебя самого в добычу.