Кристиан Жак - Храм Миллионов Лет

Расположившись на подушках, Сари пил свежее пиво. Он бросил небрежный взгляд на Моисея, который вошел в палатку.

— Приветствую тебя, Сари, ты узнаешь меня?

— Невозможно забыть блестящего однокашника Рамзеса Моисея! Ты тоже приговорен трудиться на этой стройке… Фараон совсем не дает преимуществ старым друзьям.

— Мое положение мне по душе.

— Ты мог бы претендовать на лучшее!

— Участвовать в строительстве памятника такого, как этот — не это ли ваша заветная мечта?

— Мечта? Жара, пыль, пот людей, огромные камни, тяжелый труд, шум инструментов, ссоры с начальниками и неграмотные поденщики? Ты хочешь сказать — кошмар! Ты зря теряешь время, бедный Моисей.

— Мне доверено поручение, а я его выполняю.

— Хорошая и благородная позиция! Но когда наступит тоска, она изменится.

— У тебя нет цели?

Гримаса исказила лицо бывшего воспитателя Рамзеса.

— Руководить мастерами… Что может быть более раздражающим?

— Эти люди терпеливее и почтеннее ленивых и слишком раскормленных писцов.

— Странные слова, Моисей. Ты против существующего порядка?

— Нет, против твоего презрения к людям.

— Ты пытаешься читать мне наставления?

— Я установил график работы у мастеров, как и у всех остальных. Нужно уважать их.

— Я сделал собственный выбор.

— Он не соответствует моему. Ты должен кланяться, Сари, но не я.

— Я отказываюсь.

— Это твое дело. Я уведомлю о твоем отказе начальника строительства, который призовет сотрудника, присланного Рамзесом.

— Угрозы…

— Обычная процедура в случае неповиновения на царской стройке.

— Тебе нравится меня унижать!

— У меня только одна цель — построить храм, и этому никто не должен помешать.

— Ты смеешься надо мной.

— Сегодня, Сари, мы работаем вместе! Согласовывать наши усилия — таково лучшее решение.

— Рамзес покинет тебя, как отверг меня!

— Попроси мастеров поставить леса, установи для них регулярный послеобеденный сон и не забывай доставлять воду, какую бы они ни пожелали.

Вино, кусочек вкусной говядины, пряное пюре из бобовых были восхитительны. «Можно осуждать Шенара сколько угодно,» — подумал Меба, — «но он умеет принимать.»

— Тебе нравится обед? — спросил старший брат Рамзеса.

— Дорогой друг, это чудо! Ваши повара — лучшие в Египте.

Элегантный шестидесятилетний старик, поднаторевший в хитростях дипломатии после долгих лет службы во главе управления иностранных дел, был вполне искренен: Шенар не экономил на качестве продуктов, предлагаемых гостям.

— Не кажется ли вам политика Фараона не вполне последовательной? — спросил Меба.

— Этого человека нелегко понять.

Такой уклончивый разговор не удовлетворял бывшего сановника с широким и внушающим доверие лицом, на котором читались непривычные признаки нервозности. Обычно сдержанный, Меба спрашивал себя, мог ли Шенар для того, чтобы жить спокойно и не терять привилегий, перейти в лагерь сторонников Рамзеса. Но слова, произносимые старшим братом Рамзеса, доказывали обратное.

— Я вовсе не одобряю эти несвоевременные назначения, которые заставляют выдающихся государственных деятелей покидать свои посты и заниматься второстепенными делами.

— Я полностью с тобой согласен, Меба.

— Назначить садовника земельным управителем, это же смешно! Интересно, когда Рамзес примется за мое ведомство.

— Именно об этом я и хотел бы с тобой поговорить.

Меба вдруг подтянулся, поправил свой дорогой парик, который он носил круглый год, даже во время сильной жары.

— У вас есть секретные сведения, касающиеся непосредственно меня?

— Я расскажу тебе эту историю со всеми подробностями, для того чтобы ты смог трезво оценить сложившееся положение. Вчера Рамзес вызвал меня. Совершенно неожиданно, даже не предупредив заранее. Бросив все дела, я прибыл во дворец, где мне пришлось прождать целый час.

— Вас ведь не слишком побеспокоили?

— Да нет же, совсем наоборот, сард Серраманна бесцеремонно обыскал меня, несмотря на все мои возражения.

— Вы, брат царя! Неужели мы так низко пали?

— Я боюсь его, Меба.

— Вы высказали ему свое недовольство?

— Он даже не дал мне говорить. Он ценит свою безопасность выше уважения родственников.

— Сети бы осудил такое отношение.

— Увы, отца с нами больше нет, и Рамзес его преемник.

— Люди уходят, но государство остается. И когда-нибудь вы возложите на себя верховную власть.