Мамедназар Хидыров - Дорога издалека (книга первая)

— Что тут можно видеть? — отзывается он. — Покойники тлеют себе в земле.

— Да нет! Живой, по-моему, кто-то. Ну-ка, давай проверим! Заходи слева. Если один, постараемся взять живьем.

Реджеп смотрел на меня с изумлением, но я говорил тоном приказа, и он молча повиновался. Мы, пригнувшись, с двух сторон начали подходить к той могиле, из-за которой — или мне померещилось? — минуту назад высунулась чья-то голова. Странное у меня было ощущение. Мне ли, солдату, бояться опасности? А тут — колени дрожали, и в голову лезла всякая чертовщина, детские страхи, россказни о мертвецах, что возвращаются с того света…

Реджеп первым подкрался к могиле — и сразу кинулся к «ожившему покойнику», руки ему прижал к земле. Тот, видно, надеялся отсидеться, но любопытство пересилило — высунулся, выдал себя. В одно мгновенье я пришел на помощь товарищу. Пойманный не сопротивлялся, сразу понял: бесполезно. Это был человек средних лет, довольно тощий, слабосильный, Одет бедно, неряшливо. Я в темноте разглядел его лицо: как будто не из беширцев. Реджеп тем временем связал ему кушаком руки. Оружия при незнакомце не оказалось.

— А ну, вставай! — я дернул его за плечо, поставил на ноги. — Ты кто? Почему прячешься здесь?

Худое лицо человека, обрамленное редкой бороденкой, мучительно исказилось, потом он замычал, затряс головой.

— Похоже, глухонемой он, — шепнул мне Реджеп. Вдруг он пристально уставился в лицо незнакомца, напрягая глаза, потом обрадованно воскликнул: — Стой, да ведь я его видал! Имени только не знаю. А ну, не притворяйся, падаль, все равно заставим говорить!.. Слушай, он же из сторонников Курбана, я встречал его в банде. Что, будешь запираться? — прикрикнул он на нашего пленника, тот испуганно втянул голову в плечи. — Знаешь, чем он занимался много лет? Покойников на кладбище раздевал, могилы грабил, а потом на базаре продавал краденое… В зиндан угодил с год назад, Курбан его освободил и к себе приблизил.

Так вот почему этот тип очутился на кладбище в поздний час: привела знакомая тропка. Но, может, здесь еще что-нибудь кроется?

— Реджеп, — тихо сказал я товарищу. — Погляди-ка у него за пазухой, под мышками.

Тот обшарил незнакомца, который так и не проронил ни слова, только больше уж не мычал и не притворялся глухонемым.

— Ага! — вдруг воскликнул Реджеп и вытянул у него из-за пазухи плоский узелок из грязной тряпицы. Внутри оказался засаленный конверт, плотно заклеенный, на нем что-то было написано арабской вязью. Не прочитать, темно.

— Кому письмо? От кого? — подступил я к пленнику. Он молчал, часто испуганно моргая глазами в опухших веках. Раздумывать было некогда. — Пошли, Реджеп!

Дозорные пропустили нас на опушку тугаев, после чего окликнули сразу с двух сторон — заранее взяли в клещи, на всякий случай. Молодцы! Реджеп все-таки немного волновался, когда мы подходили к хорошо замаскированному слабому костру у входа в землянку, где нас поджидал комиссар с группой бойцов.

— Черт собачий, где пропадаешь? — накинулся на меня Серафим. — И нужно было пускаться одному, на ночь глядя…

— Виноват, товарищ комиссар! — я пожал ему обе руки, понимая волнение друга. — Больше не повторится. А пока все прекрасно: вместо браунинга, видишь, имеем два карабина, плюс новый боец, товарищ Реджеп, знакомьтесь. Это — не считая пленного.

— Ну, ну, — Иванихин стиснул мне плечи, он был рад, что все обошлось. — Обмен в нашу пользу, ты прав.

Реджеп с двумя нашими бойцами увел пленного. Ишбая мы направили найти человека, хорошо читающего написанное арабскими буквами. Наш грамотей, Юсуф Саиди, был ранен и в рейде не участвовал. Ишбай привел двоих, учившихся в мектсбе. Притом один, по имени Мустафакул, оказался потомком арабов, издавна живших вблизи Карши. Мустафакул с детства знал арабский язык, неплохо понимал также по-персидски. Все вместе мы долго разглядывали конверт. Надпись на нем гласила: «Хаджи-ишану, наивысшему среди всех». Услышав это, Серафим протянул руку:

— Дай разорву! Сейчас узнаем, что доносят бандитскому святоше.

Но у меня тотчас явилась другая мысль. Я остановил руку комиссара:

— Погоди. Может, удастся доставить Хаджи-ишану это послание невредимым… Хорошо бы прочесть, но и конверт оставить целым.

— А, понимаю! — Серафим приоткрыл дверь землянки, окликнул Ишбая: — Приготовь кипятку покруче, принеси. Сейчас вскроем, лучше не нужно. Есть такой способ, использовали в свое время…

Когда Ишбай принес полный кумган еще клокочущего кипятку, Серафим откинул крышку, поднес конверт и, минут пять держал над горячим паром. После этого конверт расклеился сам собой.