Тейлор Колдуэлл - Монгол

— Умные люди, — хитро улыбнулся шаман, — те, кто способен насмехаться над другими, — опасны, но более опасны те умники, кто вовсе не в состоянии смеяться!

Он ткнул Кюрелена пальцем в грудь.

— Мы с тобой, Кюрелен, — мошенники, и поэтому нам интересно друг с другом. Тот, о ком ты сейчас говоришь, от нас сильно отличается, и мне он совсем не нравится.

Джамуха, как с удовольствием отметил Кюрелен, также не испытывал симпатии к шаману. Но он не спорил, не подшучивал над ним, нельзя было понять даже, уважает ли юноша его за положение в племени. Джамуха просто не замечал шамана. Мать Джамухи была весьма привлекательной, и Кокчу долгое время имел с ней связь. Если бы не это обстоятельство, Джамуху наверняка нашли бы мертвым с торчащим из спины кинжалом или еще хуже… он пропал бы в степи, оставленный на растерзание хищным птицам, ведь Кокчу давно считал юношу своим смертельным врагом.

Кюрелен сначала побаивался, что из-за своего друга Темуджин станет меньше любить его, дядю, но потом этот страх пропал — Джамуха не желал влиять ни на кого, даже на своего друга.

Однажды Джамуха надменно возмутился жестокостью и развратом, царящими среди Якка Монголов. Их похотливость вызывала изумление, а жестокость и жадность его возмущали. Кюрелен, к собственному удивлению, сказал на это:

— Именно эти качества сделали наш народ непобедимым, сильным. Благодаря им мы всегда можем постоять за себя. Тебе очень нравятся те люди, что живут в городах, но они такие слабые. Храмы — место, где могут находиться евнухи, а академии — это дома кастрации настоящих мужчин. Человек, просиживающий большую часть времени на толстой заднице и занимающийся медитацией, обладает душой раба. Тот, кто пишет манускрипты, и тот, кто их читает, — люди без главного стержня в жизни!

Джамуху мало волновали поучения калеки, но к рассказам о путешествиях христиан он относился с любопытством.

Зато Темуджина интересовали только богатства и власть Китая. Ему нравилось слушать о его загнивающем великолепии, цинизме, военачальниках, министрах, принцах и императорах. Сын хана обожал, когда его дядя рассказывал о северной династии Цзинь [6] Цзиньская династия чжурчтеней (1115–1234) в середине XII в. правила на северо-востоке и севере современной территории Китая. и о южной династии Сун, [7] Сун — династия, существовавшая в Китае в 960-1279 гг. об ужасном трагическом хаосе, который образовался из-за распрей в этом могущественном государстве. Кюрелен обратил внимание на то, что юноше интересны всяческие упоминания о военной слабости Китая и о силе городов тюрков, расположенных неподалеку от реки Орхон. Когда Темуджин слушал подобные рассказы, у него возбужденно раздувались ноздри, а в раскосых серых глазах разгорался звериный огонек.

Темуджин был привлекательным юношей. Правда, он был не так высок и строен, как его ненавистный сводный брат Бектор, а грудь его была не так широка, как у Бельгютея, брата Бектора. Однако старший сын хана был шустрым и увертливым, как лисица; никогда не уставал и мог шагать быстрее других юношей его возраста. Он все видел вокруг себя и уже в юном возрасте обладал манерами настоящего вождя. Лицо Темуджина потемнело от ветра и солнца, а скулы были широкими и резко очерченными. Две толстые рыжие косы обрамляли его лицо. Губы были жесткими, и их редко касалась улыбка. Казалось, он не желал тратить время на смех. Раздутые ноздри, широкое темное лицо и упорный твердый подбородок привлекали к себе взгляды, однако людям не нравилось смотреть Темуджину прямо в глаза. Жестокость окружала его плотной пеленой, и это не было примитивной невинностью или обычным состоянием молодого человека, желающего утвердиться в жизни. Жестокость его была осознанной, твердой и непробиваемой, как камень, и равнодушной, подобно смерти.

Кюрелен понимал, что Джамуха мог считать Темуджина не очень умным или проницательным, так как никогда не умел правильно оценить человека, а единожды дав кому-нибудь свою оценку, предпочитал ее не менять. (Джамуха до конца жизни так и не смог должным образом оценить глубину натуры Темуджина. В его душе постоянно царила усталость, невозможность что-либо довести до логического конца, и так было даже в юности. Он с трудом наконец начал понимать разницу между поверхностью нетерпеливой натуры Темуджина, его грубыми повелительными манерами, и тогда Джамуха пришел в ужас, им охватило отвращение, он выбрал смерть, как другие выбирают опиум. Он начал ненавидеть самого себя. Он сильно страдал и испытывал к Темуджину жуткую ненависть. Он повторял себе, что давно должен был все понять, но ему помешал эгоизм и желание на все глядеть свысока, поэтому он проглядел в Темуджине те черты, которые давно были ясны Кюрелену и некоторым другим людям.)