Константин Гурьев - Без срока давности

Плюснин молчал, и молчание становилось путающим.

— В общем, он вдруг упал. Я позвал врача, но помочь уже ничем нельзя было.

У Плюснина вдруг застучали зубы. Если бы кто-то сказал Ане о таком, она бы не поверила. Генерал Плюснин был на грани истерики.

— Аня, меня обвинят в убийстве, и я ничего не докажу. Поверь, я не убивал, не убивал! Мы просто ругались. Может быть, я сказал что-то, чего не следовало говорить, может быть. Наверное, я его предупреждал… Не помню … Но я не угрожал ему и я его не убивал!

Последние слова он выкрикивал, и слюна летела во все стороны. Потом замолк и сразу сник, будто из него выпустили воздух.

Молчали долго.

— Аня, мне нужна твоя помощь, — проговорил Плюснин трезвым голосом. — Ты ведь знаешь, где его дача, и как на нее попасть?

…Житникова отвезли на его дачу, но Аня его не видела. Она вместе с Плюсниным сидела в машине.

На следующий день к ним в офис явилась милиция. Соседи сообщили, что ночью кто-то приезжал на дачу к Житникову, а утром и ворота, и двери домика оказались открытыми. Участковый в сопровождении соседей заглянул и сразу же вызвал уголовку и «скорую»…

Аня уже овладела собой, рассказывала сухо, но подробно и образно.

— В общем, Алеша был избит, исколот, в крови нашли какие-то препараты, подавляющие волю. Я сразу же метнулась к Сергею, он признался, что он был в безвыходном положении, и без моей помощи ему бы не выбраться. А сейчас мне никак не доказать, что я не была соучастницей!

Она встала, подошла к холодильнику, повернулась к Корсакову:

— Вот, такие дела, Игорь, милый. Ты мне можешь верить или не верить, но я сейчас тебе говорю честно и без подсказок. Я знаю, что ты нашел материалы, с которых все и началось. Не спрашиваю, кому ты их хочешь отдать, но прошу: отдай все Плюснину! Он предлагает большие деньги, готов дать любые гарантии. Он готов даже произвести обмен где-нибудь за границей, чтобы мы были в безопасности.

— «Мы»?

Анна посмотрела на него, и взгляд ее был грустный и пустой.

— Я устала, Игорь, и хочу отсюда уехать. Плюснин предлагает за бумаги, которые ты нашел, пятьсот тысяч евро.

Она сделала паузу. Видимо, тут, по сценарию, Корсаков должен был хоть как-то выразить свое отношение к происходящему. Скорее всего — возмутиться размерами оплаты и тем самым выдать себя с головой. Но Корсаков молчал, всем видом показывая, что слушает и готов слушать дальше.

Аня перешла к следующей части:

— Или у тебя есть более выгодное предложение?

Ага! Ну, теперь все ясно. Аня считает, что перешла на иной уровень. На тот, где принимают решения, откуда управляют хотя бы частью этого громадного мира.

— Ты делаешь мне официальное предложение?

— А ты готов на мне жениться? — усмехнулась Аня.

Корсаков, не спеша, закурил, подошел к ней, провел ладонью по бедру от колена к талии, приподнимая халатик:

— Свари-ка кофе, милая. Когда-то это у тебя хорошо получалось.

— Ты мог заметить, что у меня все получается точно так же хорошо, как прежде, — двусмысленно улыбнулась Аня.

— Сначала — кофе.

…Прошло не меньше двух часов, прежде чем можно было говорить о чем-то серьезном.

В спальне вода не шумела и музыка не грохотала. Значит, ту часть, которую Плюснину знать было не нужно, Аня уже сыграла и считала, что выиграла ее.

Корсаков сел в кресло, стоящее возле лоджии, закурил:

— Давай-ка еще раз все проговорим! Ты мне передаешь предложение Плюснина?

Крохотная пауза подтвердила его предположения: Аня намерена занять место, которое прежде занимал Житников, и стать посредницей.

— Игорь, какая тебе разница, кто заплатит деньги! Я хочу, чтобы ты уяснил одно: если у тебя нет других предложений, то поиски покупателя затянутся. И Плюснин найдет тебя раньше, чем ты — другого покупателя.

Вот, сука! Она еще и пытается проверить: заметил ли он наблюдение на вокзале! Нет уж, дудки!

— Ты права, мне неважно, кто будет платить. Но мне жизненно важно иметь гарантии, что с полученными деньгами я проживу достаточно долго.

— Сергей дает гарантии…

— Да, хрен на него, на твоего Сергея! — зарычал Корсаков.

Уж тут-то нет ни шума воды, ни музыки, тут они слышат каждый звук, каждую буковку, каждый нюанс информации. Пусть послушают, ухмыльнулся Корсаков, и ухмылка эта была наглой до невозможности!

— Ты хочешь, чтобы я поверил твоей лабуде, будто Житников умер от ударов, полученных в драке! Да его же там пытали и молотили. Там, наверное, ни одной целой кости не осталось!