Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 1

Дэдлей хотел насильно привлечь к себе разгоревшуюся девушку, но она отбежала прочь. Робкая, трепещущая, с пылающим лицом, готовая бежать, как лань, вспугнутая охотником, стояла она перед ним, и тревога ее сердца как будто взывала: «Пощади меня!» Граф с досады топнул ногой.

— Что это значит, Филли? Уж не сделалась ли ты кокеткой? Разве ты не хочешь принадлежать мне и нарочно прикидываешься недотрогой теперь, когда меня привело сюда страстное желание обнять тебя перед отъездом в Лондон? Филли, неужели тебе вздумалось рассердить меня? Должен ли я подумать, что ты разлюбила меня и потеряла ко мне доверие?

Дэдлей простер объятия и опять хотел силой привлечь к себе девушку, но она упала на колени и смотрела на него с такой мольбой, что граф, с удивлением уставившись на нее, не смел к ней прикоснуться. Вся пылая, Филли как будто молила с трепетом о пощаде; томление, любовь, тоска, преданность, но вместе с тем смертельный страх и испуг отражались в ее взоре.

— Ты боишься меня? — спросил Дэдлей. — Разве не по твоей воле похитил я тебя? Неужели ты раскаиваешься, что подарила мне свое сердце?

Она вскочила и, кинувшись к столу с письменными принадлежностями, стала выводить старательно буквы пером на бумаге.

— Ты научилась писать? — удивился Дэдлей.

Зардевшись от стыда, Филли протянула ему листок бумаги и убежала.

«Я готова пожертвовать ради тебя своей жизнью; позволь мне быть твоей служанкой, но пощади мою честь!» — было написано на листке.

— Проклятие! — проворчал Дэдлей, комкая бумагу, и в его чертах отразилось разочарование. — Ее, очевидно, научили расчету. Ах, она держится за полученное обещание и напоминает мне о нем! Это уже расчетливая любовь, а не беззаветная преданность невинного сердца — единственное, что могло пленить меня в этой девушке, что заставляло забывать ее происхождение и убожество и обольщало меня мечтами об идиллическом счастье. Невинному простодушию я принес бы любую жертву, пренебрег бы ради него и своим честолюбием, и будущностью, и знатностью. Хорошо, что ты еще вовремя сбросила маску, Филли, и это образумит меня!

Раздосадованный, граф мерил шагами комнату, и у него уже мелькала мысль велеть оседлать лошадь и двинуться в дальнейший путь, как вошла Филли, чтобы накрыть на стол и принести угощенье. Она двигалась робко и боязливо, и Дэдлей заметил, что она смотрит на него издали и украдкой. Сочтя это новым ухищрением кокетства, он отвернулся от нее в сторону.

Филли принесла кушанья, но так как граф не думал больше заговаривать с ней, то она тихонько приблизилась к нему, схватила его руку, прижала ее к своим губам и пригласила его знаком к накрытому столу.

— У меня нет охоты к еде! — угрюмо сказал он. — Я сегодня же ночью поеду дальше.

У Филли вырвалось тихое рыдание.

— Ты плачешь? — спросил Дэдлей. — Кто же из нас огорчил другого: ты или я? В Сент-Эндрю ты явилась ко мне, и твой взгляд говорил только о любви. Тогда ты доверяла мне; тогда твоя душа не ведала подозрений, а теперь ты принимаешь меня с недоверием, и я раскаиваюсь, что увез тебя. Ты хочешь быть моей служанкой? Неужели, по-твоему, это пристойно и твоя честь не пострадает от этого? Тебе не мешало бы подумать об этом, прежде чем ты последовала за моим слугой. Что должен я теперь сделать? Брай и Сэррей ищут тебя и поклялись отомстить мне. Если бы ты любила меня, я посмеялся бы над ними и возразил бы им, что твоя любовь — мое право. Теперь же ты сомневаешься, держишь себя недотрогой, избегаешь моих объятий, хотя тебе хорошо известно, что я пылаю страстью, что ради тебя я рисковал головой.

Филли бросилась на ковер и обняла его колени. Дэдлей видел, как разгорелись ее щеки и взволновалась грудь; это прикосновение заставило его вздрогнуть, как от внезапного удара, а ее тихий плач и безутешная скорбь дали ему почувствовать собственную жестокость. Чего только не вынесла и не выстрадала она из-за него, а он еще сомневается в ее любви! Как простодушно доверилась она ему, и чем отблагодарил он ее? В пылу страсти он подал ей надежду, а теперь сердился, что Филли поймала его на слове. Конечно, казалось почти безумием, что он, имевший виды на королеву, хотел жениться на несчастной немой и возвысить ее до звания графини Лейстер; но теперь, когда прихоть прошла, когда он помышлял уже вновь о приеме в Лондоне, он готов был безжалостно разбить мимоходом бедное сердечко, доверившееся ему, и сделать Филли еще несчастнее, чем она была когда-либо раньше!