Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 2

Это письмо было помечено 2 февраля 1587 года, оно пришло в Лондон ночью и, по приказанию Валингэма, на следующий день было передано королеве Дэвисоном.

Королева прочла и возмутилась.

— Мне противен этот трусливый болтун, — воскликнула она, — противны эти лукавые и чопорные люди, которые обещают все, но не исполняют ничего!… Принесите мне приказ о совершении казни.

Дэвисон удалился, чтобы исполнить волю государыни; вернувшись назад с роковым документом, он нашел Елизавету значительно спокойнее прежнего.

— Положите бумагу туда, — сказала она, указывая на стол, — и пришлите мне человека, занявшего теперь место Кингтона.

Дэвисон ушел и послал за Пельдрамом.

Когда тот явился, то был, введен секретарем к Елизавете, которому она велела явиться через час.

Согласно придворному обычаю, вошедший Пельдрам остановился у дверей кабинета в согбенной позе, у него, должно быть, скребли на сердце кошки. Хотя на его совести не лежало ничего особенного, кроме убийства Кингтона, но кто не привык к близости венценосцев, тому редко бывает по себе в их присутствии.

Пельдрам полагал, что его станут допрашивать о недавних событиях на охоте, и приготовился отвечать так, как считал нужным и как было согласовано с Валингэмом.

Елизавета быстро ходила по комнате, как делал всегда в расстроенных чувствах, и время от времени бросала испытующие взгляды на полицейского.

— Сэр!… — начала она резким тоном, но не прибавила больше ни слова.

— Что прикажете, ваше величество? — отозвался Пельдрам, слегка приподняв голову.

— Сэр, — повторила Елизавета, — вы состоите уже довольно времени на службе, привыкли к ней и доказали свою пригодность. Вы — храбрец, я знаю, и не боитесь даже необычайного. На таких людей, как вы, можно положиться.

Королева замолкла.

Пельдрам поднял голову еще немного повыше, но явно недоумевал, что следует ему ответить на эту похвалу.

— Есть много людей, — продолжала Елизавета, — много слуг короны, которые хвалятся своей преданностью, но когда от них что-нибудь понадобится, то они отступают, прикрывая свою трусость пустыми рассуждениями. Но короне, стране, государству нужен смельчак, и я уверена, что нашла его в вашем лице.

— Распоряжайтесь мною, ваше величество, — сказал Пельдрам, — я готов повиноваться.

— Я не могу приказывать, сэр. Вы должны понять меня без приказания.

— Но… ваше величество… всемилостивейший намек…

— Да, разумеется, без этого нельзя, в этом вы правы. Существует замок Фосрингай, а в нем — женщина, которая приговорена к смерти. Закон осудил ее, приговор ей произнесен и может быть приведен в исполнение, но мне противно назначить его к исполнению.

— Ваше величество, вы вправе еще и теперь всемилостивейше отменить приговор!

— Конечно… Но мне одинаково неприятно и помиловать виновную.

Пельдрам выпучил глаза.

— Я думаю, — продолжила Елизавета, улыбнувшись при виде его изумления, — что вы поняли теперь, в чем дело. Народ хочет смерти Стюарт. Страна нуждается в этой развязке, Заключенная — слабая, больная старуха, изнывающая в долгом заточении. Если бы она умерла естественной смертью, у меня камень скатился бы с души.

— Ах, ваше величество!… — промолвил Пельдрам, тяжело вздыхая.

— Если бы комендант замка в один прекрасный день, в очень скором времени, доложил мне о смерти Стюарт, я была бы весьма признательна ему. Вы еще не получили, собственно, никакой награды за ваши значительные услуги. Что сказали бы вы, если бы я назначила вас комендантом Фосрингая?

— Ваше величество, такая высочайшая милость…

— Так вы признательны за нее? — оживилась Елизавета.

— Превосходно!… Вы понимаете меня? Значит, вы — комендант Фосрингая… Однако держите это пока в тайне.

Пельдрам низко поклонился.

— Я сейчас выдам вам полномочие.

Королева подсела к письменному столу и принялась писать.

Пельдрам сильно волновался. Раз он угадал желание королевы, для него уже было невозможно отклонить оказанную ему честь. Всякое уклонение грозило теперь гибелью. Пельдрам должен был согласиться, охотно ли он это сделал — вопрос другой. Обуревавшие его чувства довольно ясно отражались на его лице. На его лоб набежала туча, глаза потуплены в землю.

Елизавета очень скоро написала полномочие и приложила к нему печать, она приблизилась к Пельдраму и, подав ему это назначение вместе с туго набитым кошельком, сказала:

— Поезжайте сейчас! Доложите мне поскорее, как чувствует себя больная Стюарт; докладывайте мне об этом чаще. Ступайте.