Федор Зарин-Несвицкий - Тайна поповского сына

Елизавета в этом отношении была похожа на своего отца. Она была не злопамятна и не зла, но в минуты гнева или когда она чувствовала затронутым свое достоинство, она была грозна и неумолима.

В такие минуты ее могла успокаивать только музыка. При ее дворе все еще состоял ее бывший учитель музыки, старый Шварц, с течением времени ставший близким другом.

И когда Шварц брал в руки свою скрипку и наигрывал грустные тевтонские песни, Елизавета успокаивалась.

— Ты Давид, изгоняющий из Саула злого духа, — не раз шутливо говорила ему цесаревна.

Вообще, небольшой двор Елизаветы был очень сплочен. Там не было ни интриг, ни зависти, ни злобы.

Доступ к ней был очень прост. Стараясь достигнуть большей популярности, да и сама по природе живая и отзывчивая, она почти никому не отказывала в приеме, и когда Шувалов, ее дежурный камер-юнкер, доложил ей, что отставной гвардии капитан, участник Полтавской виктории, Алексей Тимофеевич Астафьев добивается счастья видеть дочь своего венценосного вождя и государя, она с радостью приказала немедленно допустить его.

Астафьев в темно-зеленом мундире преображенца времен Петра I, с треуголкой в руках, вошел в приемный зал.

При виде старого воина, соратника своего отца, Елизаветой овладело волнение. Она сделала несколько шагов навстречу Астафьеву.

— Добро пожаловать, — произнесла она своим глубоким грудным голосом, — вы желанный гость здесь.

Астафьев низко поклонился и с благоговением поцеловал ее руку.

— Вы славный остаток славного прошлого, — продолжала Елизавета, и в ее прекрасных глазах затеплилось искреннее чувство, — времена изменились!.. Вы так живо напомнили мне и моего отца, и великие подвиги, совершенные им во славу родины. Добро пожаловать! Вы герой Полтавской виктории?

— Да, — с гордостью ответил Астафьев, — я был там, — и он поднял свою искалеченную руку. — Неприятельская бомба оторвала эти три пальца, и сам великий государь отрезал их остатки и забинтовал мою руку.

— Узнаю моего отца, — с воодушевлением продолжала Елизавета, — он все знал, все умел!..

Она усадила Астафьева в кресло.

— Сидите, сидите, — сказала она на его попытку встать, — вы один из тех, кто помогал моему отцу созидать новую Русь… Мы перед вами в долгу, а не вы перед нами. Скажите, что вызвало вас посетить нас? Все, что в нашей воле, будет сделано для вас.

Такой прием превзошел все ожидания Астафьева.

Мгновенным видением пронеслись перед ним его жизнь, его близость к великому царю, походы, поражения, победы, великолепие Полтавской битвы, торжество царя и среди его необозримых работ внимание к раненому капитану. Астафьев заплакал.

— Скажите, что я могу сделать для вас, — ласково повторила Елизавета, с участием глядя на него.

Астафьев тяжело поднялся с кресла и упал к ногам цесаревны.

— Что вы, что вы, встаньте! — произнесла она. Но старик, прильнув к ее ногам, горько плакал.

— Матушка, будь заступницей, — говорил он, захлебываясь.

— Но в чем же дело? — спросила взволнованная цесаревна.

И Астафьев все подробно рассказал ей.

По мере его рассказа ее лицо все более омрачалось.

— Вы видите, Алексей Григорьевич, — обратилась она к присутствовавшему при аудиенции Разумовскому, — вы видите, что творится на Руси.

Разумовский нахмурил свои черные брови и ответил:

— Вам давно говорили об этом и Лесток, и Волынский.

Цесаревна нетерпеливо махнула рукой.

— Но что же я могу сделать? — воскликнула она.

— Я не знаю, — ответил Астафьев, — знаю только одно, что ты, матушка, моя последняя надежда. Больше идти мне некуда.

Цесаревна задумалась. Через минуту ее лицо прояснилось.

— Я постараюсь, — проговорила она с ласковой улыбкой. — Бог милостив, может быть, мне и удастся что-либо сделать в пользу вашего сына. Но не обольщайтесь надеждой, — добавила она. — Ведь все дело в руках герцога. Я попытаюсь. Не благодарите меня раньше времени.

Она заставила Астафьева встать с колен. Потом тоном, полным участия, она начала расспрашивать его об его сыне, о семейном положении. Сегодня цесаревна была богата, и она деликатно предложила Астафьеву денег. Но старик ответил, что в деньгах он не нуждается. Из рассказа старика Елизавета узнала, что барон Густав Бирон на стороне молодого Астафьева.

Целый ряд соображений мгновенно промелькнул в ее голове.

Густав Бирон, Якобина Менгден, сестра ее Юлиана, ближайшая подруга Анны Леопольдовны. Анна Леопольдовна любимица императрицы, герцог заискивает в ней самой. Елизавете, пожалуй, чего-нибудь и можно достигнуть.