Федор Зарин-Несвицкий - Скопин-Шуйский

Монастырские запасы истощались, люди подозрительно и враждебно смотрели друг на друга. Все чаще и чаще стали повторяться в лавре убийства из-за куска хлеба. Ксеша едва ходила, отдавая свою порцию больным и убогим.

В одну темную ночь Темрюков скрылся. Ушла с ним и сотня воинов Долгорукова…

Не встретя в обычный час Темрюкова, Ксеша разволновалась. Узнала об этом и Федосья Тимофеевна, и черные сомнения снова закрались им в душу. Их успокоила Ульяна.

— Полно, Ксешенька, — сказала она, — ведь с ним Сорока.

Эти слова успокоили всех. И действительно, через день вернулся Темрюков, веселый и радостный. Как вихрь влетел он в монастырские ворота, обстреливаемый поляками. Перед ним гнали целое стадо скота, и лошади вскачь везли телеги с кулями муки и крупы.

Ксеша обняла и поцеловала Темрюкова.

Шли дни, и осажденные заметили, что их враги действуют что-то вяло. Уже почти беспрепятственно ходили иноки за водой и дровами. Какой-то перебежчик принес вести, что идет Скопин…

Лавра ожила. Стали петь молебны. Скоро разнеслись вести, что юный князь при Клязьме разгромил тушинские полчища и скоро придет в Москву. Странно пустел польский стан. Однажды, гуляя с Ксешей по монастырской стене, Темрюков увидел большой отряд человек в шестьсот, с обозом, спокойно двигавшийся почти под носом у осаждавшей армии. Всматриваясь ближе, Темрюков увидел, что этот отряд направляется к лавре. Он различил впереди всадника на кровном черном аргамаке. Он напряженно смотрел и вдруг увидел, как из лагеря вылетел конный полк и бросился на обоз.

— Дьяволы! — крикнул Темрюков, и прежде чем Ксеша опомнилась, он уже был внизу, и через несколько мгновений из ворот монастыря вылетел отряд под его предводительством.

Ксеша с замиранием сердца следила за битвой. Темрюков перерезал путь полку и открыл путь отряду. Обоз погнали вперед, но всадник на черном аргамаке с частью своего отряда бросился на помощь Темрюкову.

Ксеша видела, как рассыпался конный полк, и в эту минуту всадник-предводитель пошатнулся в седле. Она видела, как Темрюков подхватил его на свою лошадь и весь отряд помчался назад. Ксеша облегченно вздохнула. Широко распахнулись монастырские ворота, сперва влетел обоз, за ним Темрюков. Это была помощь, присланная Сытиным.

Не в силах сдержать свою радость, Ксеша подбежала к воротам, и первое, что бросилось ей в глаза, было бледное лицо ее мужа, которого бережно и нежно держал на своем коне Темрюков.

Она вскрикнула и бросилась к нему.

— Не мучься, он жив, он только ошеломлен, — торопливо произнес Иван Петрович, у которого у самого текла по лицу кровь…

В Тушинском лагере царила тревога. Скопин, этот грозный призрак, уже стоял в Александровской слободе, прославленной Иоанном IV. Готовился последний удар. Даже среди поляков началось брожение.

— Иди сам, веди же свои полки! — в исступлении кричала Марина своему новому мужу. — Спасай себя и царство!

Царек глядел на нее пьяными глазами.

— Ох, горе мне! Кто ты? Кто ты, проклятый?

Царек засмеялся глупым смехом.

— Я царь! Да ну вас, убирайтесь к лиху! Плевать я хочу на вашего Скопина и на всех вас! Еду в Калугу! Сдыхайте вы все здесь!

Марина всплеснула руками и бросилась вон из комнаты.

Предстоял грозный последний бой.

Как грозовая туча шел Скопин медленно, но верно. Оставив лишь ничтожную часть своих войск у лавры, Сапега и Лисовский со всеми войсками бросились навстречу Скопину.

Князь уже ждал их. Это был тот удар, который он готовил им…

Марина недолго оставалась в стане. Поляки вступили в переговоры со своим королем, уже осадившим Смоленск, и массами переходили к нему. Вышанский уговорил ее бежать. С ней поехали Ануся и Ваня. Патер Свежинский скрылся, и никто не знал куда.

Ваня Калузин презирал себя, но был слишком слаб, чтобы оторваться от своей Ануси, с которой он незадолго перед тем обвенчался. Венчал их какой-то русский поп и потом отец Свежинский. Жизнь казалась Ване тяжелым кошмаром. Он чувствовал себя предателем, погибшим человеком и как особой милости молил у Бога смерти. Но и смерть была от него далека, он не хотел участвовать в битвах и все время проводил в свите царицы.

Чтобы забыться, он начал пить…

Словно тяжелый кошмар тяготел над Москвой и вдруг каким-то чудом сменился сладостным сном. Гонец за гонцом летели в Москву с вестями о победах князя Михаила. И вот пришла последняя весть: Лисовский, Сапега, Зборовский, Рожинский соединенными силами напали на Скопина и были почти уничтожены. Страшные полки обратились в мелкие шайки. Тушинский табор пылал. Лавра встречала юного героя.