Иван Клула - Екатерина Медичи

Долги Екатерины были огромными: Брантом и Л'Этуаль говорят о 800000 экю. Невыплаты по залогам ее дома вместе с завещанными суммами составили, по крайней мере, 450000 экю. Кредиторов было несметное количество: мы знаем имена около сорока из них, стоящих на разных ступенях социальной лестницы – начиная с пастухов королевы и заканчивая банкиром Себастьяно Дзаметто и вдовой скульптора Жермена Пилона. Для того чтобы выплатить им деньги, пришлось продать собственное имущество Екатерины. Земли и поместья во Франции, которые Екатерина получила от матери, продать было нельзя. Оцененные более чем в 500000 экю, волей Екатерины они стали собственностью внебрачного сына Карла IX. Поэтому был опечатан парижский особняк и летом 1589 года составлена опись всей обстановки, как мы уже это видели. Возможно, что денег, вырученных от продажи всех этих сокровищ, хватило бы для возврата денег кредиторам. Но в особняке водворились герцог де Майенн и герцогиня де Монпансье, и те, кто решил вернуть себе деньги с помощью продажи содержимого этого особняка, смогли туда войти только в 1594 году.

Постановлением Парижского парламента было объявлено, что у этого особняка Екатерины нет наследников. После того как Жак Клеман убил Генриха III 2 августа 1589 года, об этом забыли. Генрих IV и его супруга Маргарита от него отказались, не располагая огромной суммой для уплаты всех [418] долгов. 16 декабря 1593 года старшина кредиторов Екатерины заявил, что в связи с разграблением особняка королевы, ее заимодавцы должны через суд продать поместья Шенонсо, Монсо и Сен-Мор-де-Фоссе. Собственность королевы растащили так, как если бы это были кости какого-нибудь безвестного банкрота, и личная выгода рассеяла воспоминания о той, которая так долго была воплощением величия Французской короны. [419]

Заключение

В XVI веке мировая сцена была занята исполнителями главных ролей.

Папа, император, короли Франции, Испании и Англии не были абстрактными понятиями. У них были имена – Лев X, Пий V или Сикст V, Карл V, Франциск I, Филипп II, Генрих VIII или Елизавета.

Екатерина Медичи стоит на одном уровне с этими ярчайшими личностями. Так же как и эти люди, она подчинила себе тех, кем она управляла, и стала воплощением их достоинств и недостатков. Ее история – это история Франции. Она обладала тем редким качеством, самым главным, по мнению Монтеня, которым должен обладать государственный деятель:

«Добродетель в политике – это добродетель с многочисленными изгибами, углами и поворотами, созданная для того, чтобы применяться и соединяться с человеческой слабостью. Она разношерстная и искусственная, не прямая и не четкая, не постоянная, не совсем невинная. Тот, кто идет в толпе, должен уметь отклоняться в сторону, прижимать локти, отступать или идти вперед, даже уметь свернуть с пути праведного, в зависимости от того, с чем он сталкивается: он должен руководствоваться не своими желаниями, а желаниями ближнего, не своими предложениями, а тем, что ему предлагают, в зависимости от эпохи, от людей, от дел».

Еще до бордоского философа флорентиец Макиавелли возвел на уровень правила полезного действия то, что было общепризнанным способом привычного поведения государей. Вполне возможно, что Екатерина Медичи одобряла следующие положения: «Я считаю непреложным фактом, что государь не может быть безнаказанно добродетельным, потому что стремление к самосохранению вынуждает его часто нарушать законы человечности, милосердия и религии. [420] Он должен уметь легко приспосабливаться к различным обстоятельствам, в которых он может оказаться. Иначе говоря, для него одинаково полезно быть настойчивым в благих начинаниях, когда для этого нет никаких препятствий, так и уметь их обойти, когда того требуют обстоятельства… Когда речь идет о характере людей, а особенно о характере государей, нужно принимать во внимание только результаты».

Поэтому современников королевы-матери не особенно смущает ее уклончивость и оппортунизм, которые они чаще всего понимали как нечто вроде удобоуправляемого превосходства. В том, что касается успехов ее начинаний, они демонстрируют, если им удается подняться над страстями, некоторое снисхождение. Боден в своем трактате О республике считает, что власть предержащий достоин уважения даже в случае неудач, если для достижения общественного и национального блага он сделал все, к чему его обязывал долг.

Цель, которую Екатерина себе поставила, была нелегкой. Сохранять более, чем в течение четверти столетия единство нации, расколовшейся на две, или даже на три, группировки, – это никак нельзя считать обычной ловкостью. Такая цель требовала многоплановых действий одновременно по всем направлениям и заставляла переступать через любые препятствия – людей, природу, общество.