Иван Клула - Екатерина Медичи

Великий кризис, переживаемый Францией с 1559 по 1589 гг., чаще всего называют «религиозными войнами»: это значит несправедливо преувеличивать духовную мотивацию гражданских волнений. В действительности беспорядки происходили в течение всего этого периода в самых разных областях человеческой деятельности, затрагивая внутри страны политику, экономику, общество, а за ее пределами – международные отношения. И в каждой из этих областей правительство Екатерины – как мы это видели – сумело изучить все возможные способы решения и попыталось их применить даже в самых неблагоприятных условиях.

В политическом плане великим новшеством стало участие всех французов в делах королевства. После ослабления [421] абсолютизма, которое происходило в течение полувека, Генеральные штаты собираются в Орлеане в 1560 году, в Понтуазе в 1561 году, в Блуа в 1576-1577 гг., а потом там же еще раз в 1588-1589 гг. Поражает количество созываемых сессий. То же самое было в середине XIV в., когда штаты собирались в мрачные годы Столетней войны. Как и тогда, дебаты велись не только в связи с финансовыми проблемами государства: они рассматривают вопросы самые разнообразные – деятельность королевских интендантов, регламентация системы правосудия, полиции, всей общественной жизни в целом. Но не только на этих собраниях слово предоставляется подданным: дискуссии продолжаются на многочисленных ассамблеях и коллоквиумах. Это провинциальные штаты, ассамблеи нотаблей, духовенства. Вне этих собраний каждый может свободно высказать свое мнение, распространить в печатном варианте: в эту эпоху было издано около шестисот памфлетов, манифестов, мемуаров и трактатов, адресованных королю или общественному мнению. В них содержатся то нападки друг на друга, то ответы, как в виде панегириков, так и в виде разоблачений. Цензура не существует. Даже если полиция начинает преследования, то ей чаще всего не удается найти ни мест хранения печатной продукции, ни перехватить экземпляры, распространяемые разносчиками по всей стране. В этом изобилии четко направленной и страстной информации Екатерина занимает самую разумную позицию: не мешать и, смеясь, издеваться над оскорблениями.

В разговоре никогда нельзя застать королеву врасплох: неутомимая любительница писать письма, она еще и искусная спорщица. Вместе с Монтенем она могла бы сказать:

«Я вступаю в общую беседу и говорю там очень легко и свободно. Ни одно предложение меня не удивляет, никакой долг меня не оскорбляет, каким бы неприятным это для меня ни было. Когда мне противоречат, то возбуждают только мое внимание, но не гнев: я прислушиваюсь к тому, кто мне противоречит – он меня учит. Только истина должна вести и одного, и другого». [422]

Слишком далеко от нас то время, когда Этьен Доле взошел на костер за то, что напечатал еретические мысли. Правда, это было при Генрихе II, а Екатерина тогда не могла ни одного слова произнести официально. Как только она действительно взяла в свои руки власть от имени Карла IX, костры погасли повсюду. Преследование «инакомыслящих» вылилось, естественно, в другие формы, но в большинстве своем это было стихийное преследование одних людей другими, жестокость и животная ненависть в локальном сведении счетов. Жестокость, проявленная через правосудие, была скорее исключением: среди прочих, целью великого путешествия по Франции Екатерины и Карла IX было образумить неистовствующие парламенты, которые по собственной воле организовывали преследования.

Конечно же, королева, как и ее современники, не придавала особого значения человеческой жизни: ее оценят только последующие века. Поэтому государственный интерес заставлял ее иногда прибегать к убийству, когда у нее иссякали аргументы, чтобы ослабить пагубное, по ее мнению, влияние Колиньи. Но такие поступки все-таки скорее исключения. Пока французы яростно уничтожали друг друга, она пыталась найти приемлемые решения, дающие возможность мирного сосуществования. Гарантии, данные позже протестантам по Нантскому эдикту: безопасные города, смешанные палаты, свод правил, регламентирующих отправление культа, и ассамблеи, – уже были записаны в эдиктах, вдохновленных королевой.

В экономическом плане один неурожайный год сменял другой: 1562-1563, 1565-1566 и особенно 1573-1574, 1586-1587 гг. В сравнении с этим царствование Генриха II, на которое пришелся только один плохой урожай, можно считать относительно благоприятным. Правительство королевы-матери оказывается безоружным, но никак не бездеятельным. Организована общественная помощь голодающим. Используются традиционные формы социального обеспечения, но также принимаются меры, чтобы в будущем избежать этой напасти: так, например, появляются муниципальные запасы продовольствия для упорядочения снабжения. [423]