Михаил Каратеев - Русь и Орда

В империи Чингисидов полнейшая веротерпимость и покровительственное отношение верховной власти ко всем вероучениям были предопределены еще самим Чингисханом. Будучи гениальным организатором, он хорошо понимал, что, не оскорбляя религиозных чувств покоренных народов и не восстанавливая против себя их духовенства, — будет несравненно легче удерживать в повиновении созданную им сверхимперию, охватывавшую более половины всей известной тогда земной поверхности. И потому, еще в самом начале своих завоеваний, он для всех покоренных им стран провозгласил полную свободу отправления любого религиозного культа, а также неприкосновенность церковного имущества и личности священнослужителей. В силу этой так называемой тарханной грамоты любой храмовый прислужник или монастырский раб находился в большей безопасности, чем сам монарх завоеванной Чингисом страны.

Этот обычай веротерпимости неуклонно соблюдал и внук его Бату-хан, создатель Золотой Орды. Сам он, по словам персидского историка Джувейни, «не придерживался ни одной из религий или сект и не питал никакой склонности к познанию Бога». Очевидно, он считал, что ему, «джехангиру», не подобает склонять голову перед богами побежденных им народов.

Кстати, интересно привести ту характеристику, которую дает ему названный историк: «Бату был мудрым и справедливым государем. Особенно он покровительствовал городу и торговле. Со всех сторон купцы привозили к нему в ставку свои товары. Что бы это ни было, — он брал все и за каждую вещь платил щедро. Никто из тех, кто приходил к нему для службы и для торговли, не возвращался без выгоды для себя» [194] Алаад — Дин Джувейни. История завоевателя мира, 1260 г. .

Почти то же самое пишет о нем армянский автор Киракос Гандзакеци в своей «Истории монголов». Он добавляет: «К Бату-хану постоянно приезжали цари, князья, купцы и все несправедливо обиженные, лишенные отчины и имущества. Он по справедливости разбирал их дела и возвращал им княжества и владения. Он щедро раздавал ярлыки и льготные грамоты, и никто не дерзал ослушаться его воли».

Чтобы облегчить возможность беспристрастного суждения о хане Батые, сыгравшем столь крупную роль в истории Руси, приведем еще отзыв о нем афганца Ал-Джурджани: «Бату был человек весьма справедливый. В продолжение его царствования подвластным ему странам ислама не приключилось ни одной беды, ни по его собственной воле, ни от его подчиненных, ни от войска. Купцы наши и все другие под его защитой пользовались чрезвычайной безопасностью и получали большие выгоды» [195] Ал — Джурджани. Сочинение «Табакат-и-Насири», 1259 г. .

Как видим, мнения всех этих историков — современников Батыя — вполне единодушны. Все трое принадлежали к различным, покоренным татарами народностям, и потому едва ли их можно заподозрить в искажении истины в пользу своих поработителей. Католический прелат Плано Карпини, посетивший по поручению папы ставку Батыя, тоже отзывается о нем с уважением [196] Джиованни дель Плано Карпини в своей книге «Libellus historicus» пишет: «Бату, император татар, живет с полным великолепием. Он очень милостив к своим людям, но все же внушает им сильный страх. В бою он весьма жесток. Он очень умен, проницателен и весьма искусен в войне, так как сражается уже долгое время». . Свидетельства всех этих авторов показывают, что для правильной оценки личности Батыя нельзя основываться только на русских летописях. Причины расхождения вполне понятны: Русь особенно жестоко пострадала от татарского нашествия; она оказала завоевателям исключительно упорное и долгое сопротивление, а потому победители, озлобленные огромными потерями, были здесь поначалу беспощадны и обложили Русь особенно тяжкой данью. К тому же свободолюбивый русский народ не мог так легко примириться с потерей своей независимости, как мирились с нею азиатские народы, издавна привыкнувшие ко всевозможным завоевателям. И потому естественно, что наши летописцы относились к татарам со жгучей ненавистью и не находили ни для кого из них доброго слова.

Конечно, образцом добродетели Бату-хан отнюдь не был. Но в управлении своим огромным, разноплеменным государством он проявлял много ума и дальновидности и показал себя блестящим организатором. Когда ему это казалось нужным, он бывал неумолимо жесток, но широко применял также методы поощрения, был справедлив, щедр, умел проявлять великодушие и по-своему был благороден.