Михаил Каратеев - Русь и Орда

— Слушаюсь, матушка-княгиня! Только опасаться уж нечего: небось те, что живыми ушли, чешут теперь по лесу, что твои зайцы!

— Все одно, не ночевать же тут.

Порошин отдал нужные распоряжения и сам вскочил на коня. На облучок повозки, вместо убитого кучера, сел один из дружинников и, разобрав вожжи, зацокал на лошадей.

— Ну, прощай, княгиня, и ты, княжна, — промолвил Василий, тоже успевший сесть на коня. — Счастливой вам дороги, а мой путь в другую сторону.

— Да ты что, батюшка? Али в Муром не заедешь? — с удивлением спросила княгиня.

— Поспешать мне надобно в Стародуб, княгиня, и далее на полночь [91] Полночь — север, полдень — юг. . Путь наш неблизок, а осень не за горами.

— И слышать того не хочу, боярин! Как это можно: ты нас от полона либо от смерти спас и теперь мыслишь уехать, не давши князю поблагодарить тебя? Да он мне в жизни не простит, коли я тебя отпущу!

— Видит Бог, княгиня…

— Бог-то видит, да вот ты не видишь! Может, разбойники снова впереди засели, чтобы дело свое довершить, а ты нас одних покинешь? Не ждала я от тебя такого, право, не ждала!

— Ну, коли так, еду, княгиня, — после небольшого колебания сказал Василий и тронул плетью своего коня.

Едва ли сыщется на Руси хоть десяток городов, которые по древности могли бы потягаться с Муромом. Точное время его возникновения неизвестно, но, во всяком случае, существовал он еще до призвания Рюрика.

Раскопки археологов показали, что еще в доисторические времена в этих местах кочевали охотники за мамонтами, оставившие по себе многочисленные следы в виде всевозможных каменных орудий, костей убитых ими животных и т. п. Позже обитало тут чудское племя мурома, от которого и получило свое название городище, служившее этому племени столицей.

О муроме, как о народе, в истории не осталось почти никаких сведений. Когда она исчезла и когда появились тут первые славяне, неизвестно. Можно лишь указать, что с Х века мурома — как некая этнографическая единица, сохранившая какие-то признаки обособленности, — уже не упоминается ни в одном письменном источнике. Очевидно, к этому времени она полностью растворилась в славянской массе, а город Муром сделался центром образовавшегося тут русского княжества, подчиненного Киеву.

Распределяя русские земли между своими многочисленными сыновьями, Владимир Святой отдал Муромское княжество Глебу, тоже причисленному православной Церковью к лику святых. Как известно, Глеб Владимирович в 1015 году был убит своим братом, Святополком Окаянным, после чего в Муроме сидели киевские наместники, но в конце того же XI века он перешел во владение черниговского князя Олега Святославича, который отдал Муромскую и Рязанскую земли своему брату Ярославу, чьи потомки с той поры там и княжили.

При татарском нашествии героически сопротивлявшийся Муром в 1239 году был выжжен дотла и почти все его защитники перебиты. По преданию, лишь небольшое число жителей города, выведенных монахами Спасского монастыря через потайной ход, спаслось в окрестных лесах.

Едва успев немного отстроиться, в 1281 году, во время очередной междоусобицы, Муром был разрушен князем Андреем Городецким, а то, что уцелело от этого разрушения, через семь лет снова было сожжено татарами. С тех пор несколько десятков лет город находился в полном запустении, некогда обширная торговля его замерла, и муромский край одичал. Большая часть населения, укрывшись в дремучих лесах, промышляла охотой, рыбной ловлей, бортничеством, а то и просто разбоем. С этого именно времени муромские леса приобретают свою громкую разбойную славу, широко отразившуюся в русском народном эпосе.

Во второй четверти XIV века старшим из муромских князей был Василий Ярославич. По характеру и привычкам он полностью соответствовал своему одичавшему народу: жил в невзрачных и темных хоромах, хуже, чем иной боярский сын; рано овдовев, вел беспорядочный образ жизни и, кроме охоты, мало чем интересовался. О восстановлении лежавшего в развалинах Мурома он не заботился, считая, что все равно его кто-нибудь снова разрушит, и делами земли своей занимался мало. При всем том был он добр и миролюбив, усобиц ни с кем не заводил, и в Муромском княжестве при нем почти открыто распоряжались московские князья.